Форум Wizards World

[Бездна]

Осенний ветер.

Вчера за окном ветер злился,
Ломая ветви дерев.
В яростной злобе зверем бесился,
Словно косматый лев.

Выплевывал ругань в серое небо -
И слышалась в крике тоска.
И, обнаженный, бессильный, охрипший,
Исчез за рекой без следа.

Тихие скверы, парки, бульвары
Познали ярость его...
Так умирала Осень, сказавши
Последнее слово свое.



Пришла зима.

Пришла зима. Урал могучий
Оделся в белый цвет одежд.
Настало время зимней сказки,
Для чуда время и надежд.

Под снежной, бархатной подушкой
Уснула Матушка - Земля.
Величественен сон Урала,
Покой хранят луга, поля.

Как будто богатырской стражей
На рубежах родной земли,
Возносятся вершины в небо -
Волшебный сон хранят они.

Тишь, благодать и свежий воздух
Пьянят, как крепкое вино.
Вам нужно Чудо? Приглядитесь.
Здесь это чудо. Вот оно.

Сияет снег под лунным светом -
Искрится тысячью огней,
Снежинки падают на землю,
Чтоб было ей зимой теплей.

А утром снег увидят люди,
То - первый снег. Растает он.
И через день его не будет.
Да было ль это? Может, сон?

Но нет! Зима стучит уж в двери,
И властно требует всех прав,
И твердою рукою правит,
На юг Весну - красу изгнав.

В оковы льда Урал сковала,
И реки в плен себе взяла,
Но удержать их не удастся.
И вновь сюда придет Весна.

Она придет пресветлой девой
В венке из полевых цветов.
И вновь придет за нею Лето.
Так было тысячи веков.



Ты ждешь...

Мосты все сожжены дотла.
Дорога заросла бурьяном.
Ты сиротливо у окна
Рассвет встречаешь полупьяный.

Вино - ночей бессонных вкус.
И Одиночество в подругах.
И Безнадега - жалкий пес,
Издохший в жизненных потугах.

Ты ждешь, хоть знаешь, что напрасно.
Ты веришь, зная, что все - зря...
Рассвет встречаешь полупьяный -
Молясь, надеясь, и любя!


Грусть

Меркнет зимний день печально,
Раздавленный свинцом небес.
Поля под саваном холодным.
Угрюмый звон церквей окрест.

Пустыня снежная. Туманно.
И в перелеске волчий вой.
Обоз крестьянский в три лошадки
Уныло тащится домой.

Уже луна на небо вышла -
Видна в разрывах облаков...
Печально. Сиротливо. Тускло.
И грусть разлита до краев...


Скиталец

Этот город встретит тебя болью.
Этот ветер встретит тебя волей.
Эти звезды помнят тебя вечно.
Я поставлю за тебя свечку.

Где бы ни был ты, где б ни шел,
Знай одно - ни в чем смысла нет.
Зря, выходит, ты ушел,
И скитался тысячу лет.

Этот город не помнит тебя.
Этот ветер уже стал другим.
Эти звезды погаснут, скорбя.
Помню я лишь тебя... Один.


Не дай уйти...

Наступит день, и я уйду.
Меня проводишь взглядом долгим.
Быть может, пожалею я,
Когда останусь одиноким.

Не обернусь на твой призыв.
Уйду поспешно, пряча слезы.
И, может быть, скажу "Прости",
Вернувшись в лютые морозы.

Я постучусь тихонько в дверь,
И ты предстанешь на пороге...
Меня ты будешь ждать в тот день,
Как ты ждала все эти годы.

А может быть, когда вернусь,
Тебя увижу вновь прекрасной,
Но не узнаешь ты меня,
Познав покой семьи и счастье.

И у тебя, быть может, муж.
Быть может, дети подрастают.
Но не забуду я тебя -
Во мне твой образ не растает.

Кто знает, что мне суждено,
Какие я пройду дороги...
Прошу тебя! Останови
Меня на собственном пороге.


Город

Асфальтовый монстр безбрежных амбиций,
Дремавший тревожно под сводом небес,
Очнулся с урчанием все нараставшим
И к Солнцу-Яриле дымами полез.

Кирпич и бетон извергают плоть мыслей,
Плоть низменной страсти и Высших идей.
И каждый комок нервно-мышечной ткани
Конечно же знает: Он - мера вещей!

А Зверь распростертый и смраден, и шумен,
Гоняет по улицам-венам людей,
И им не дает никакой передышки -
Торопит их властно: Скорее! Скорей!!!

И бегают мыши (средь них есть и крысы),
И скалят клыки, чуть друг друга задев.
А если, вдруг, мышка устанет от бега,
То крысы сожрут, ее слабость узрев.

И будут гоняться за фантиком ярким -
За фантики пищу и блага дают,
За фантики можно достать все на свете -
За эти бумажки и маму сгрызут.

И лишь когда Солнце фонарь свой погасит,
Устав наблюдать за мышиной возней,
Вернутся по норам "венцы всех творений"
И будут, конечно, гордиться собой.

А Зверь, насладившись игрою безумцев,
Довольно урчит. Снова в сон погружен.
И утром, лишь звезды ночные растают,
Он снова проснется. И снова взбешен.


Не сумела...

Ты его приручить хотела?
Не рассчитала сил. Не сумела.
Ты хотела им управлять?
Свободу и волю отнять?

А его ты об этом спросила,
Когда мозг ему выносила?
Его в известность ставила,
Когда его душу правила?

Вот теперь не скули, не реви.
Разлуку как данность прими.
Запомни и осознай:
Насильно не гонят в рай.

Ты его приручить хотела?
Не рассчитала сил. Не сумела...


Иллюзии...

Ты живешь в мире иллюзий.
В мире, который сама создала.
В этом мире ты любишь, и тебя любят.
В этом мире нет горечи и зла.

Но долго так жить невозможно:
Душа твоя - там, а тело - здесь.
И ты, пытаясь совместить два мира,
Получаешь в итоге печальную смесь.

Ты испытываешь упадок духа.
Тебе безразличен весь белый свет.
Если бы ты еще не надеялась,
То покинула бы этот мир навек.

Но ты еще на что-то надеешься.
Ты веришь, что он придет, позвонит.
Потому что если этой веры не будет,
Тебя даже Бог не сохранит!


Не жди...

Черта с два я к тебе вернусь!
Не надейся! Не верь! Не жди!
Уйду поутру в туманную мглу,
Туда, где снега и дожди.

Печалься, грусти, в подушку вой,
Ночами себя кляня...
Всего-то нужно было сказать:"Постой!"
И приобнять меня...

А, может, по-другому все пойдет:
Ты с облегченьем вздохнешь,
Услышав имя мое невзначай,
Только плечами пожмешь.

Не знаю. Не ведаю будущих дней.
Но сейчас я стремлюсь к одному:
Уйти без оглядки в снега и дожди -
Уйти в туманную мглу...


Береза

Распласталась береза на круче.
Берег был подмыт. И вот,
Готовая упасть с вершины,
Береза к людям зов свой шлет.

Но пришли пионеры из лагеря.
Принесли топоры гурьбой.
Разрубили березу на части,
Чтоб кормила огонь собой.

Распласталась береза на круче.
Не услышаны были мольбы...
Вот такая была история.
И совсем не "седой старины".


Веста

Лицо в ореоле прекрасных цветов.
Движенья застенчивы и элегантны.
Ты вышла из сокровенных снов.
Вторую такую увидишь едва ли.

Хрупкий подарок Судьбы и богов
Миру земному. Красы воплощенье!
Сердце ликует, душа поет
При виде на это святое творенье.

Голос мой тает в эхе слов.
Робость, молчание и восхищенье!
Рядом с Тобою - водопады снов.
Вдали от Тебя - печаль запустенья.

Легкая поступь. Гордый взгляд.
Локоны светлых волос по предплечьям.
Богини выглядят именно так!
Я и не знал, что такую встречу...


Вперед, Россия...

У нас женщины мало рожают.
Мужчины у нас много пьют.
Старики копошатся в помойках.
Молодые наркотики жрут.

Нам нужно побольше и сразу -
Один раз урвал и живи!
Тяжелый труд не в почете -
Зачем ковыряться в грязи?

Мы не любим, когда нас ругают -
За Россию любого порвем!
Но с друзьями, под пиво и водку,
Костерим ее. Матом причем.

Ненавидим мы толстые рожи
В телевизорах наших цветных.
"Я бы тоже так смог, и не хуже",-
Завистливый наш лейтмотив.

Мы живем в двух мирах непохожих:
Мир Москвы, где все деньги и власть,
Где чиновники жизнь прожигают,
Где на всех остальных им накласть.

И есть мир, что за МКАДом. Россия.
Там еще помнят слово "честь".
И пока оно не забыто,
Есть надежда, что Родина есть...


Сказание о нечисти

Часть первая.

1.
Хочу я здесь случай поведать один.
Его рассказал мне седой господин.
Я с ним в электричке знакомство завел,
И он с интересом рассказ свой повел.

А все началось до банальности просто -
С его, как казалось, простого вопроса.
Он задал вопрос свой, и был тот такой:
"А есть ли вампиры, мой друг молодой?"

Я с пылом горячим ответил ему,
Что мифам не верю. И быть посему.
Ему я доказывал, что это - бред,
И древних сказаний оставшийся след.

Попутчик мой слушал меня и молчал,
Пока красноречие я истощал.
А после сказал мне седой господин:
"Ну что ж, расскажу я вам случай один.

История эта стара и забыта,
Веками прошедшими прочно сокрыта.
Но каждый секрет раскрывается все же,
И пробил истории этой час тоже".

Сказавши мне это, попутчик мой встал,
Из кожаной сумки блокнот свой достал,
Его просмотрев, полистав минут пять,
Историю начал свою излагать.

2.
"Начну я с времен стародавних, далеких.
На век восемнадцатый нужно взглянуть:
Россия в то время стремилась к вершинам -
Тяжелый, кровавый к величию путь.

В ту пору на троне Романовы были,
А в частности - Петр, Великий из всех.
Впоследствии много о нем говорили.
Ругали, хвалили... Да мало ли тех.

Но дел его здесь я касаться не буду.
Нам Петр в рассказе не нужен совсем.
Я лишь обозначил событий тех время,
О коих поведаю вскоре я всем.

Стоял год пятнадцатый, может, двадцатый,
Да мало ль какой? И не в этом вся суть...
Была деревушка в Сибири убогая -
К ближайшему городу долог был путь.

Вокруг той деревни тайга да болота.
Не раз и не два там пропал человек.
Но жили людишки в деревне далекой,
И жили не худо который уж век.

Дела свои делали споро и быстро:
Ходили на службу, платили оброк...
Но, вскоре случится в деревне несчастье.
Об этом поведаю я здесь в свой срок.

Пока же, не ведая горя и страха,
Деревня в Сибири живет как и все.
Мы к ней возвратимся немного попозже.
Сейчас нужно вспомнить о шведской войне.

3.
Из курса истории нам всем известно,
Что Петр со шведами бился насмерть,
И к этому времени мы побеждали -
Лесная, Полтава - нам есть что воспеть.

Мы шведов пленили в те годы немало.
Немало их в нашей земле полегло.
Мы их разгромили, за море изгнали,
От сердца в то время у всех отлегло.

А пленных врагов отпустили всех вскоре -
Плохого не помним. Святая душа!
И шведы, взяв много припаса съестного,
Отплыли к брегам своим, к семьям спеша.

Вперед забегать нам не след в этой байке.
Картину тех лет как я мог, так и дал.
Сейчас переходим к делам самым важным -
Такого, мой друг, ты еще не слыхал.

4.
В какой-то из битв - то лишь Бог теперь помнит,
Был взят нами в плен офицер Густав-Карл.
И с ним его взвод, человек десять-двадцать.
Тот Карла людишек своих всех и сдал.

Когда его наши об этом спросили,
За что, мол,людей своих русским предал,
Ответил тот Густав, что все надоело,
И хочет, чтоб Петр на службу принял.

Ну что ж, сие дело похвально и свято.
На службу к нам хочешь? Берем, брат, берем.
Таким вот макаром сей Густав-Карл-Фридрих
На русскую службу попал. И с конем.

Ему в подчинение дали людишек,
Ведь швед Густав-Карл как-никак офицер!
Но вот только странность заметили вскоре -
Он слишком высокую смертность имел.

У всех офицеров солдаты здоровы,
В свободное время играют и пьют.
У Густава-Карла не ладится что-то -
Солдаты его словно мухи все мрут.

Об этом доложено вскоре начальству,
Молва донесла случай сей в Петербург.
Там царь разбирался недолго. И вскоре
Комиссию создал изгнать тот недуг.

5.
В комиссию ту были выбраны трое.
Один - капитан Леонид Верстаков.
Второй был Иван Купидонович Гроссман.
А третьим являлся барон Воронцов.

Царь Петр инструкцию дал:"Все проверить!
О фактах измены иль зла доложить.
Узнать, почему люди гибнут у шведа,
И, если виновен, то тотчас схватить!"

Комиссию Петр поручил Воронцову -
Тот старще годами, и знатен сей род,
Барон проявил себя в деле военном,
И Петр, конечно же, очень им горд.

Иван Купидонович Гроссман. Сенатор.
Преклонен летами, умен, деловит.
Его назначение Петр одобрил.
Сей муж был богат, и притом родовит.

О третьем попутчике их, Верстакове,
История, что тут поделать, молчит.
Мы знаем, что он из дворян Подмосковья,
Что лет ему тридцать. Все время молчит.

Ну вот. Познакомились вкратце мы с ними.
Узнали: что, как, и зачем, почему.
Они отправляются в армию вскоре
Узнать о том шведе. И быть посему.

6.
История наша молчит о том факте,
Но все же сей случай имел место быть.
В архивах копался я долго, но вскоре
Сумел все записки оттуда добыть.

В них сказано многое, много и скрыто.
О чем-то я сам догадался, мой друг,
И вскоре картина мне стала понятной -
Как будто луч солнца озарил все вокруг.

Из тех документов мы видим все дело -
Барон Воронцов описал все как есть.
И я свой рассказ поведу вам на фактах,
Чтоб в лужу, калошу иль грязь нам не сесть.

Из этих надежных источников ясно,
Что сам император за делом следил.
Комиссия вскоре готова в дорогу,
И Петр деньгами ее снарядил.

Все наши герои отправились в мае,
Конкретно восьмого числа, с утреца.
А год на дворе уж стоял девятнадцатый,
Чрез месяц прибыли они в те места.

Вот тут-то как раз начинается дело,
О коем сейчас рассказать вам спешу,
А дело сие уж запутано очень,
Но я вам все точно, как есть опишу.

Вы можете верить, или улыбаться,
На это вам полное право дано.
Я вас попрошу об одном:постараться
Серьезно послушать...Но мне все равно.

7.
В июне приехали на Украину -
Тот полк в сих местах на квартирах стоял.
Под вечер комиссия в штаб заявилась,
Румянцев полковника Шульца позвал.

Полковник немолод уже. Сам из немцев.
В боях за Россию он славу добыл.
Отменный вояка, солдат "от природы".
Прозвание "Храброго" он получил.

Как раз Густав-Карл у него обретался.
Точнее, у Шульца в полку он служил.
Барон Воронцов до всего дознавался,
И вскоре ответы на все получил.

Из их разговора комиссии ясно,
Что Густав-Карл-Фридрих - отличный солдат,
Но вот только что-то не ладится в части -
Теряет майор сей уж много ребят.

Ему пополнения много приходит,
Серьезных боев уж давно, вроде, нет,
А Густав-Карл-Фридрих полковнику пишет,
Что мрут новобранцы - спасения нет.

"Чем больше к нему посылаю ребяток,
Тем больше ребяток хоронит сей швед.
Я сам к нему в часть собирался поехать,
Да вот завертелся, и времени нет".

Румянцев решает поехать ко шведу -
На месте в делах разобраться решил.
И утром комиссия едет в деревню,
Где Густав-Карл-Фридрих с солдатами жил.

8.
Проехали много, да много осталось.
Комиссия едет полдня, почитай.
В двенадцать на горке они разместились
Дать роздых коням и испить крепкий чай.

С собой двух солдат в провожатые взяли.
Их дал им полковник. Из крепких ребят.
До двух отдохнули, в речушке поплавав,
А после глаза вновь в дорогу глядят.

Часов девять-десять. Уж вечер. Темнеет.
Пятерка на кладбище, вдруг, набрела.
-А кто здесь покоится? -Люди майора.
Вот так с мертвецами судьба их свела.

На этом погосте солдат хоронили,
Что умерли от неизвестно чего.
За кладбищем - лес, а за лесом деревня.
-Прибавим-ка прыти, ребятки, еще.

Пока проезжали пристанище смерти,
Кресты капитан Верстаков сосчитал.
За год с небольшим оказалось их двести:
"Майор этот шведский, видать, маху дал!"

Барон Воронцов вне себя от волненья:
"Сгубил тьму народа, мерзавец, подлец!
Ну, я доберусь до тебя! Погоди же!
Вот ужо наступит тебе, швед, конец!"

Проехали кладбище, въехали в чащу.
В лесу тьма кромешная - выколи глаз.
-Ну, долго ли ехать? -Да лес вот проехать,
А там и деревня. У леса как раз.

9.
Часа два проехали. Скоро двенадцать.
Осталось еще часа два или три.
Барон о жене своей вспомнил, о детях...
Как вдруг Верстаков им воскликнул:"Огни!"

О ни обернулись, а сзади - свечение,
Как будто из тьмы чьи-то очи глядят.
Они развернулись, коней придержали,
А кони их ржут и со страху дрожат.

Огней становилось все больше и больше,
И вот им уж кажется - лес весь в огне,
И гони гарцуют их, зубы оскалив,
Не так-то легко усидеть здесь в седле.

Из леса, из самой его глухомани
Навстречу попутчикам кто-то идет.
Сенатор воскликнул:"Их здесь больше сотни!"
В ответ раздалось:"Стой! Никто не уйдет!"

Один из солдат, проводник Тихомиров,
Не смог своей лошади больше сдержать,
И та понесла его прямо к пришельцам,
Никто не успел даже слова сказать.

И он, Тихомиров, упал на дороге,
А лошадь в чащобу как тень унеслась.
Барон им скомандовал:"Всем на подмогу!"
И наши попутчики кинулись вскачь.

Но лошади их заупрямились, встали,
Покрыла их пена. Они не идут...
Солдат Тихомиров поднялся с коленей.
Пришельцы накинулись разом все тут.

В сиянии мрачном сверкнули их зубы.
И к горлу припали, и кровь жадно пьют.
-Вампиры,- промолвивл второй провожатый,
А кони копытами в землю все бьют.

10.
Солдат Тихомиров пал страшною смертью.
Не пуля врага его жизнь отняла -
Его растерзали вампиры на части.
Судьба, видно, молодцу сроду дана...

А наши герои, их четверо стало,
Не помня себя, чрез кольцо прорвались.
Спасибо лошадкам, что резво скакали -
Вампиры все вскоре оторвались.

Скакали еще минут сорок, иль больше.
И вот, наконец-то, опушка, река.
Чрез речку мосток наведен неприметный,
А дальше - деревня, огонь костерка.

Они постояли. Оправились молча.
Решили с утра обо всем говорить.
Поехали к речке, нашли и мосточек,
Велели заставы себе отворить.

Спросили служивых, где их офицеры,
Те им ответили:"Спят, видно, те".
-Ин ладно, с утра разберемся со шведом.
-Сейчас бы подумать нам нужно о сне.

Устроились в хате какой-то старушки.
Пытались уснуть, но никак не смогли.
Историю, что с ними ночью случилась,
Не могут забыть - не идет из главы.

11.
С утра, лишь позавтракав, в штаб собралися.
Со шведом пора, наконец, говорить.
Все четверо вышли, дорогу спросили,
Да вышла тут бабка:"Хочу говорить!"

Барон отмахнулся:"Не время, старуха".
А та пристает, мол, худые дела.
Они уж хотели уйти, развернувшись,
Но тут о вампирах сказала она.

Румянцев опешил и к ней обернулся:
"О чем это ты? Али знаешь чего?"
"Да как же не знаю? Я ведаю много.
В лице побледнел ты - боишься кого?

Ты лучше вот сядь и послушай старуху,
А то торопыги недолог ведь век,
А я расскажу тебе, что здесь случилось.
На ус намотай, ты ж умной человек.

Я так поняла, вы - столичные люди,
Проведать приехали наши края,
А сами не знаете с чем здесь столкнулись,
Плохие, нечистые здесь все дела.

А все началось год назад, может, боле,
Как раз к нам солдатики в хутор пришли,
Поперву мы жили тихонько и мирно,
Затем началось - хоть ты стой, хоть пляши.

Как я уж сказала, живем потихоньку,
Но странные вскоре пошли тут дела:
Солдаты и жители в ночь пропадали,
А утром мы их находили тела.

Да ладно бы волки, или те ж иедведи...
Но тело цело, а крови в теле нет!
А это - вампиры, касатик-солдатик".
"Вампиры??" "Конечно! А что, скажешь нет?"

12.
Барон призадумался, лоб потирая.
Попутчики тоже в волненье пришли.
-И что, мать? Ты хочешь сказать, что вампиры
Людей наших многих в могилы свели?

И если все - правда, то знать не мешает,
Откуда здесь нечисть сия развелась...
-Вот тут-то послушай, касатик, старуху.
Послушай, откуда взялася та страсть.

Солдаты, которые здесь гарнизоном, в деревне,
Хорошие хлопцы. От них беды нет.
Но вот офицер их Карл-Густав да Фридрих
Какойто-то закрытый, нечистый, мой свет...

-Ты что это, бабка? В своем ли уме ты?
Зачем разговоры такие ведешь?
Царь Петр не любит такие вот враки -
За них ты под пытки, на дыбу пойдешь!

Барон развернулся, направился к штабу,
За ним остальные попутчики вслед,
А бабка за ними перекрестилась,
Промолвила тихо:"Нечистым стал свет..."

Затем пошла в хату - прибраться бы надо.
Попутчиков четверо к штабу идут.
Никто не заметил в день светлый и яркий,
Что тени какие-то к лесу бегут.

А мы их рассмотрим: не тени, а волки!
Большие, в глазах их - палата ума.
Во время беседы лежали на крыше,
А после беседы бегут со двора.

Как только до леса они добежали,
Завыли по-волчьи. Был жутким тот вой.
И тотчас людьми они стали живыми -
Вервольфы то были... А где ж наш барон?

13.
Румянцев с комиссией были у цели:
Пред ними штабная изба и штандарт.
Увидят они, наконец-то, майора,
Расспрсят, узнают, и все здесь решат.

Они подошли к часовым и спросили:
"А где ваш майор, Густав-Карл? В штабе ль он?"
Солдаты ответили, что тот на месте.
Румянцев промолвил:"Ну, что же, все в дом".

И вот они входят во внутрь той хаты:
Просторная горница. Лавки и печь.
В чулане хранятся какие-то вещи,
А также кровать есть, чтобы прилечь.

И стол посредине стоит, вокруг стулья,
На стуле одном человек, к ним спиной.
Вот он обернулся, его рассмотрели.
Опишем, что он представляет собой.

Майор - это был Густав-Карл, наш герой,
На вид оказался совсем молодой.
Лет тридцать, подтянут, и форма к лицу.
"Представиться нужно сему молодцу".

14.
В тот день в штабе был разговор зело сложен -
Румянцев к нему был давно расположен:
Слова ветхой бабки засели в мозгу -
"Я здесь досконально понять все хочу".

Майор оказал им радушный прием:
Налили им чайку с калачом, пирогом.
Позавтракав, гости на двор все пошли,
И тут разговор обо всем завели.

-Послушайте, Густав, что здесь за дела?
И что за бандиты напали вчера?
Солдаты здесь мрут, словно мухи в аду.
Все нам разъясните. Лишь правду одну!

Майор им ответил, глаза отводя:
"Помилуйте, сударь, все то - ерунда.
Сейчас расскажу вам, в чем суть да беда,
А вы же решайте - то правда, иль лжа.

В деревне старуха-колдунья живет,
Покоя солдатам она не дает,
Своей ворожбою вредит нам всегда.
Казнить же не можем ее без суда.

То порчу, то сглаз на солдат наведет,
Она доставляет нам много хлопот.
А тут еще вы поселились у ней,
Смотрите, барон, не собрать вам костей".

15.
Барон призадумался, ус свой крутя,
Затем произнес:"Да-а-а, темны здесь дела.
Так вы говорите, старушка живет,
Колдует, солдатам покой не дает?

Мы это, майор, разъяснить все должны.
Обман, недомолвки нам здесь не нужны.
Пошлем-ка гонца за старухою той,
И пусть нам поведает умысел свой".

Полковник, как помним, им дал провожатых.
Один из солдат был растерзан в лесу.
А имя второго - Иван Конопатов.
Румянцев, подумав, промолвил ему:

"Послушай-ка, Ваня, сгоняй за старушкой.
Скажи, мол, майор к себе требует в штаб,
Да действуй с опаской, зело осторожно,
Чтоб старая ведьма не вздумала врать.

А мы подождем здесь, не правда ли, Густав?
Затем со старушкой беседу начнем".
И Конопатов отправился к бабке,
А мы уж за ним потихоньку пойдем.

16.
Лишь только комиссия в хату вошла,
Иван Конопатов воссел на коня.
Его он направил к избе, где они
Вчерашнею ночью приют свой нашли.

Штабная изба и изба той старушки
На разных концах небольшой деревушки.
И двадцать минут Конопатов не ехал -
Избушка пред ним:"Наконец-то, приехал".

Пред тем как войти в двери ведьмы-старушки,
Иван вспомнил Бога и крест сотворил,
Затем растворил двери ветхой избушки,
И странный пейзаж пред собою узрил:

Все в доме вверх дном, вся посуда побита,
Все лавки и стулья разбиты в щепу -
Сплошной тарарам, будто поле сраженья:
"Такие картины я видел в бреду".

Иван обошел дом. Везде разрушенья.
Старушки не видно:"В бегах, видно, та.
Теперь, я уверен, она, без сомненья,
В том, что здесь случилось, виновна одна".

Чу, лошадь испуганно ржет во дворе",-
Иван побежал ко двери во стене.
И тут на Ивана метнулася тень -
Померк для солдата сей солнечный день.

17.
Прошел час иль два. Дело ближе к обеду.
Посланца комиссии нету и нету:
"Да что он, застрял там? Пора бы прийти,
И старую ведьму сюда привести".

Майор Густав-Карл обратился к барону,
Глаза отводя свои книзу и в сторону:
"Я думаю, что-то случилось с солдатом -
Убит иль подкуплен старухиным златом.

А всем нам известно, что сильный колдун
На вид лишь старик и тихоня-молчун.
На самом же деле он Силу имеет -
Опасность и смерть избежит, одолеет.

И, видно, та ведьма из сих колдунов,
Опасность почуяла даже без слов,
А мы совершили ошибку, мой друг -
Солдат, Ваш посланец, теперь хладный труп.

Но медлить не будем, пошлем туда взвод,
Оцепим избушку, где бабка живет.
И, может, успеем солдата спасти,
А если погиб он, то мы отомстим".

Комиссия с Густавом, взявши солдат -
Полсотни отличных и крепких ребят -
Чрез сорок минут окружили избу,
Готовы открыть по команде стрельбу.

18.
Решили послать к той избе Верстакова.
Он должен найти с бабкой общий язык.
"Смотри, капитан, ты там будь осторожней,
А если опасность - сигналом дай крик".

Отправился Леня к двери без опаски -
В колдуний не очень-то верил сей муж,
Открыл храбро двери, в сенях оказался.
Какой-то тяжелый и смрадный шел дух.

Солдаты на улице ружья сжимали,
Румянцев покручивал нервно свой ус...
Тревожно все крика они ожидали.
-Скорее бы что-то случилось бы уж!

Тут дверь растворилась. Оттуда шел Леня.
Шатаясь, за горло держался герой.
-Неужто вампиры? - подумал Румянцев.
-Неужто отравлен вампирской слюной?

А, между тем, Леня приблизился ближе,
И, вдруг, наклонился он, руку отняв,
На шее его следов не было видно,
И тут его вырвало, душу проняв.

Когда капитан был в порядок приведен,
Поведал комиссии он, что видел в избе:
"Иван Конопатов разорван на части.
Старухи же, ведьмы не видно нигде".

19.
От слов этих страшных солдаты притихли.
Румянцев стал белым как выпавший снег,
Майор Густав-Карл сохранил обладанье:
"Живем, господа, в страшный мы век.

Так Вы говорите, старухи не видно?
Ну что ж, это дело проверю я сам".
И с этим майор подошел к дверям хаты,
И скрылся за ними. Он смел, скажу вам.

Прошло минут двадцать. Майор показался:
"Вы правы, мой друг, след старухи простыл.
Сейчас прикажу я солдатам прибраться,
И лес весь очистить от темных всех сил".

Майор выражал озабоченность очень:
"Старуха пропала. Как так? Не пойму.
Здесь явно она колдовство применила,
Я сделаю все, но ту ведьму найду!"

Румянцев с комиссией тут же решили,
Что Ваню погибшего нужно отпеть,
А утром на кладбище свезть непременно,
Чтоб тело его не успело истлеть.

Майор как-то странно все это воспринял:
С сарказмом улыбку в себе подавя,
Он что-то хотел возразить. Передумал,
В свое оправданье словес не найдя.

Солдат в гарнизоне осталось сто двадцать.
Майор их прочесывать лес всех послал.
"Не нравится мне Густав-Карл сей да Фридрих",-
Комиссии Гроссман-сенатор сказал.

(когда-нибудь закончу)