Форум Wizards World

[белатька]

Ошибок много, сама вижу. Но, как только берусь править - рука не поднимается, кажется, все так и должно быть. Так что заранее прошу прощения у любителей гладкого, вылизанного текста. А так как это довольно большой рассказ, определяю его в отдельную тему.

Раб

Тучи, днем седой пеленой застилавшие небо над Устричным градом, к ночи рассеялись, так и не родив дождя, и по потемневшему небосводу мелкой крошкой рассыпались яркие звезды.
«Вот бы собрать в лукошко таких камешков, - подумал Вяшка, с завистью вглядываясь в далекую высь, - и отдать Асраиму за выкуп. Неужто не отпустил бы на волю никчемного хромого мальчишку, почти ни на что не годного, а то, на что годного, делавшего только из-под палки?»
Не отпустил бы. Вяшка знал это так же хорошо, как, например, что вода – мокрая, а огонь – жгучий. Отнимет лукошко, спрячет в заветный сундучок и будет любоваться ночами, жадно перебирая в ладонях бесценные самоцветы. Еще и палкой огреет, чтобы молчал, а сунься к городничему – только посмеется и задаст плетей за «вранье». Конечно, ему, знатному купцу, поверят скорее, чем рабченку без роду и племени.
Вяшко вздохнул, подтянул по себя здоровую ногу, а калечной, свешенной с подоконника, поболтал в воздухе. Эту ночь он не спал, впрочем, как всегда. Он вообще не спал, до последнего борясь с валившей с ног усталостью. И только когда изнеможенное тело отказывалось подчиняться, а разум погружался в пустоту, забывался ненадолго мучительным сном. Такие дни Вяшка называл «черными», потому что во сне память, погребенная до срока усилием воли, оказывалась удивительно долгой и свежей.
… Во сне снова горели избы, кричали женщины, подали наземь окровавленные мужчины – десяток своих, деревенских, за одного пришлого. Чужая холодная сталь рубила нещадно тех, с кем только вчера вместе вязали в копна тугие колосья, радуясь урожайному году. Не щадили никого - ни старых, ни малых. Злые из-за неудавшегося набега на соседний град, разбитые наголову воины срывали зло на неспособных постоять за себя селян…
Вяшке тогда крупно не повезло, как считал он сам. Малый, шести годков отроду, был на ходу сметен ворвавшимся в избу воем, который его, наверняка, даже не заметил. С силой ударился об пол, проломил его, давно нечиненый, с подгнившими досками, тогда еще здоровой ногой, рухнул в подпол. А очнулся, когда резня уже прекратилась, долго скулил от боли и страха, как раненый волчонок, готовясь отдать концы. Все-таки обошла его Марика-смерть, дала осиротевшему мальцу выбраться всеми неправдами наверх, наружу, из заваленной набок избы. И долго ползал он, волоча омертвевшую ногу, среди искалеченных тел, присматриваясь к каждому знакомому лицу, опуская дрожащими руками веки на стеклянные, глядящие в небо родные глаза…
Ночную тишину разорвал частый стук копыт. Вяшка отвел глаза от неба, прижался веснушчатым носом к нятянутому на оконные створки бычьему пузырю. Любопытство, не чуждое всем молодым отрокам, было присуще и ему, повзрослевшему раньше времени.
Вскоре на дороге показался всадник, промчался бешеным галопом по улице, и, поравнявшись с дверями Асраимова дома, рванул узду на себя. Конь упал, хрипя, загнанный, пуская изо рта пузыристую пену. Всадник тоже упал, впрочем, тут же поднялся с трудом, побрел к дому. Вяшка в свете луны смог его разглядеть и даже слегка испугаться - лицо мужчины и половина могучего тела были залиты кровью, правая рука безвольно болталась, раненая. Он забарабанил в двери, отпрянул, держа наготове меч, потом губы искривились в горькой усмешке, рука опустилась, выронив тяжелую сталь. Мужчина рухнул на колени подле коня, погладил бешено вздымающийся бок, и в ладонь лег непонятно откуда появившийся короткий охотничий нож.
- Прости, друг, - услышал Вяшка горький шепот, - прости, дальше наши пути расходятся. Видно, такова судьба…
Нож мелькнул в воздухе, и из конского горла брызнула в разные стороны теплая кровь. Вяшка вздрогнул, поразившись воле незнакомца – не каждый матерый воин сможет вот так, без чужой помощи, облегчить страдания умирающего, служившего верой и правдой коня.
Тем временем дверь распахнулась, на порог выскочил купец, видать, разглядел из окна, признал, сам вышел встречать гостя.
- Господин… - Прохрипел он, падая на колени перед раненым.
- Не стоит, - прервал его незнакомец, - я за делом к тебе, Асраим, а не за сказом. Мне укрыться нужно на седьмицу, раны зализать. Как выследили – не пойму. Год ведь и следа взять не могли, а тут, видишь…
- Не укрыть мне тебя, Господин, - опустив голову, виновато сказал купец. - Найдут, чую.
Вяшка хмыкнул громко, тут же зажал рот ладонью – услышат, поди, уши надерут. Про «чутье» Асраима он знал хорошо, жил в доме не первый год. Чутье у хитрого купца просыпалось всегда, когда сделка не сулила большой выгоды, пусть даже была доброй и честной. Зато черное дело, приносившее мешочек золотых, хваленое чутье обходило стороной, не вмешиваясь и не тревожа совесть.
Видно, мужчина тоже об этом знал, схватил Асраима за грудки, притянул поближе к себе.
- Время отдавать долги, старый друг. – Просипел он, и по тону, каким сие было сказано, Вяшка понял – скорее незнакомец почтит другом стервятника, чем толстопузого купца, от страха трепыхавшегося в могучей руке.


Долги Асраим отдавать не любил и не умел. И прикончить бы ему тогда провалившегося в болезненный обморок беспомощного незнакомца, но почему-то пожалел. Видать, и вправду силен был долг. Кликнул на крыльцо двух рабов посильнее, повелел тащить раненого в дом. Посреди ночи перебудил всех, была отворена потайная комнатка, в которой хранились облагаемые высоким налогом и потому продаваемые из-под полы пряности, в ней тут же появилась добротная кровать и стол, а так же семейный врач-знахарь, Кульман, проданный в рабство за отцовы долги. Он деловито осмотрел больного, руки приступили к привычной работе. Незнакомца быстро раздели, обтерли мокрым полотенцем, Кульман сам перевязал раны, предварительно растерев все тело живительной мазью. И вынес вердикт – плох, не скоро пойдет на поправку, если пойдет вообще. Так он и сказал Вяшке, высунувшемуся из кухни узнать последние новости. Малец удивился – как так, ведь еще ночью вставал, сам стучал в двери, сам коню горло перерезал, и купца хватал за грудки – тоже сам! Кульман только хмыкал, слушая взволнованную Вяшкину речь.
- Такие и при смерти пять верст галопом на коне проскачут и врагов еще побьют целую дюжину. Тело приучено к боли, как баба к прялке. Зато потому и на ноги подняться тяжелей – загнал себя могучий воин, вышел весь. Почти…
И пошел по коридору в одну сторону, а Вяшка похромал в другую, переворачивая в голове невеселые мысли. Непонятно чем ему нравился странный незнакомец, по уши вогнавший в долги самого Асраима, но смерти ему рабчонок никак не желал.
К обеду на кухню заглянул сам купец, огляделся по-хозяйски, указал пальцем на Вяшку.
- Ты, пшел за мной, Хромый! – И покрутил в воздухе карательной палочкой.
Вяшка покосился на палку уважительно, на всякий случай аккуратно положил в корыто недомытую сковороду, обтер руки о висевшую на плече тряпку и поковылял за хозяином, на ходу прикидывая, в чем провинился на этот раз.
Но наказывать Вяшку пока что никто не собирался. Коридор вильнул вправо, купец остановился, руки пошарили по шершавой стене, отыскав один едва выступающий, незаметный камешек, потянули. Стена отъехала в сторону, в нос бросился пряничный запах. Вяшка чихнул, потом еще раз, с любопытством вытянул шею и получил пинок в зад.
- Будешь смотреть за раненым, дерьмо выносить, кормить с ложечки, если ему чего понадобится – все сделаешь. Понял?
- Понял, – согласился Вяшка, – но дерьмо пусть выносит кто-то другой.
- Опять за свое! – Рявкнул хозяин и взмахнул карательной палкой, тут же оставившей на коже розоватый набухающий след.
Вяшке захотелось взвыть от жгучей боли, но он поплотнее стиснул зубы, зыркнул недобро налившимися кровью глазами и молча вошел в комнату.
Когда дверь закрылась, малец немного расслабился, с интересом огляделся вокруг. Глаза зацепились за лежащего на кровати незнакомца, округлились от страха. Только теперь Вяшка понял, почему Кульман назвал его не жильцом: все тело мужчины походило на сплошной синяк, перевязки, стягивающие глубокие раны, оставляли открытыми мелкие, не успевшие еще зарубцеваться порезы. Столько их было! Вяшка начал считать, сначала по пальцам рук, потом разулся, но и на ногах пальцев хватило едва ли на половину! Незнакомец выглядел ночным упокойником, сбежавшим недавно из неправильно положенного кургана.
Но любопытство оказалось сильнее страха, и малец приблизился к краю кровати, посмотрел на могучее безвольное тело, восхитился мускулами, которых у него, Вяшки, сроду не было и не будет. Все проклятая нога, мешавшая, к тому же, как следует убежать подальше от ненавистного дома. Рабчонок и не помнил, сколько раз пробовал скрыться, петлял по узким улочкам, прятался в подворотнях и на помойках. Находили, приволакивали домой, задавали плетей и снова заставляли работать. Вяшка часто задавался вопросом, почему Асраим не бросит за ним гоняться, почему не отпустит негодного, дерзкого раба, но ответа не находил.
- Все равно убегу! – Уверенно сказал он, с завистью оглядывая чужое мускулистое тело, и опустился на край кровати.


Два солнца и две луны незнакомец не приходил в себя, его лихорадило, бросало то в жар, то в холод, лоб покрывался испариной, тело – гусиной кожей. Вяшка, как мог, ухаживал за больным, поил с ложечки жидким куриным наваром, помогал Кульману перевязывать раны, сам натирал мазью. Он не считал чем-то зазорным свои новые обязанности, а перед Асраимом упирался скорее по привычке: вот, мол, я какой, сколько ни бей – все равно не рабу ровня, свободный человек! Кульман хмурился, осматривая больного, глаза делались то злыми, то обреченными.
- Не вытянем. – Бурчал себе под нос часто, и Вяшка вздыхал, руки сами безвольно опускались вдоль тела. Но в душе все же верил – и вытянем, и на ноги поставим, и еще поглядим, кто сильнее – мы или охочая до людских душ Марика.
К заходу третьего солнца он, днем все же сметенный с ног коварным сном, маялся от безделья. Присел на кровать, достал из-за пазухи Книгу и начал читать, тихо, усердно шевеля губами.
Книгу подарил ему все тот же ученый Кульман. Видя, что рабченок охоч до знаний, нарисовал кривые буквы углем на обратной стороне вяшкиной подстилки, назвал каждую и показал, как складывать слоги в слова. А потом притащил откуда-то и саму книгу. Вяшка долго не мог поверить такой доброте, гладил кожаный переплет, дышал на шершавый пергамент. Книги писались годами, вручную, и стоили целое состояние. На все расспросы Кульман только отшучивался:
- За выкуп ее отдать хозяину – все равно, что подарить. Еще куда-то продать – побьют и отнимут. Сам я ее уже наизусть выучил, не открываю даже, а Книге нужен читатель, иначе она рассыплется в мелкий пух, так что, Вяшка, владей. Хоть кому-то добром послужит. Прячь как следует да помни: сам заучишь – отдай тому, кому она будет нужна!
Книга была интересная, о далеких неведомых странах, о великих героях и их подвигах, о драконьих пещерах, полных звонкого злата, и вообще обо всем, что было интересно ему, Вяшке. Он читал, жадно проглатывая слова, тут же понимал, что какие-то прочел слишком быстро, не понял, возвращался назад. И так увлекся, что о больном вспомнил, только услышав тихий прерывистый шепот:
- Читай….. громче…
Вяшка аж подпрыгнул о неожиданности, оглянулся назад. Незнакомец лежал с открытыми глазами и внимательно смотрел на него. В душе стало легко и весело: очнулся! Значит, теперь должен пойти на поправку!
- Я пока умею только по складам. –Виновато признался рабчонок.
- Все… равно… читай…
Видно было, что последние слова дались мужчине с великим трудом, он устало закрыл глаза. Вяшка не стал больше ничего ему говорить, сел туда же, откуда недавно спрыгнул, открыл книгу в самом начале.
- Был Гу-лард вы-сок и мо-гуч. – Начал он.
Спустя полчала Вяшка остановился, перевел дух. Наклонился к незнакомцу, внимательно разглядывая лицо. Дыхание было тихим и ровным, никаких признаков лихорадки, морщинки разгладились.
«Спит!» - обрадовался малец и, сунув книгу за пазуху, побежал к Кульману – поделиться хорошей новостью.


Больной быстро пошел на поправку, еще через два солнца смог сам сесть на кровати, пошевелил подбитой рукой. В комнату заглянул Асраим, хмыкнул недобро: обещал на седмицу задержаться, а тут, похоже, не обойдешься и двумя. Но вслух сказал только слова одобрения. Вяшка же, наоборот, был безмерно счастлив, еще усерднее принялся ухаживать за незнакомцем, не ходил – летал, насколько позволяла хромая нога, по пыльным коридорам с очередным поручением. Еще бы, сам немало послужил его выздоровлению!
Одно лишь омрачало радость рабченка: больной ничего про себя не рассказывал, смотрел на Вяшку настороженно, часто хватался здоровой рукой за меч. А мальца так и подмывало расспросить, за что же незнакомца так сильно покалечили, почему ищут? Но все тот же недобрый взгляд останавливал все расспросы.
Вскоре больному захотелось встать. Он поднялся с постели, сделал осторожный шаг, тут же рухнул обратно, обессиленный, сжав зубы от боли.
Вяшка покосился на него неодобрительно.
- Рано тебе еще вставать-то, Господин. - Наставительно сказал он.- Вот окрепнешь…
Но закончить не успел – бешеный взгляд остановился на Вяшке, губы незнакомца презрительно сжались.
- Не тебе меня учить, раб! – Рявкнул он, с силой выдавливая из груди воздух.
Вяшка аж пошатнулся, обида заволокла глаза.
- Не раб я! – Запальчиво выкрикнул он. – Ни Вам, ни проклятому Асраиму не раб!
И выскочил за дверь.
Долго бродил он по дому, стараясь унять злость, сдерживая рвущиеся наружу слезы. А когда вернулся, немного успокоившийся, незнакомец уже лежал на кровати лицом к стене.
«Вот и славно, - подумал Вяшка, - спи себе и меня не трогай».
Он присел на подоконник и собирался было поразмышлять о чем-нибудь приятном, прогоняя вновь нахлынувшую обиду, но тут кровать за его спиной заскрипела.
- Извини… - Услышал он тихий шепот. – Я не хотел тебя обидеть.
- А и не обидел. – Согласился Вяшка, мигом повеселев. Не умел он долго удерживать в себе злобу, ну, разве что, на Асраима…
- Как зовут-то тебя, свободный человек? – Спросил незнакомец, оборачиваясь к рабчонку.
Малец попытался прочесть в последних словах издевку – не смог.
- Вяшуром. – От чего-то смутился он.
- Вяшкой, значит. – Виновато улыбнулся мужчина. – А я О… эмм… Орик.
И протянул мальцу здоровую руку, признавая за равного.

Вяшка знал, что Орик соврал про свое имя, но решил для себя, что раз не признается, кто он и откуда, значит, так надо. Он еще больше привязался к больному, еще усерднее начал ухаживать за ним. Да и Орик больше не пытался спорить с рабчонком, соглашался со всем, что ему говорили он да Кульман. Часто Вяшка, хлопоча по комнате, ловил на себе его изучающий взгляд.
Он не помнил, как выглядели его родители. Только добрую улыбку мамы и вечно усталые, серьезные глаза отца. Одно Вяшка знал точно – наверняка отец его должен был очень походить на Орика, потому что малец часто испытывал к мужчине сыновни чувства, а после одного случая и вовсе полюбил, как родного.
Произошло это, когда Вяшка снова провалился в тяжелый сон. Все так же горели избы, со всех сторон слышались крики и лязг стали. Рабчонок тоже кричал во сне, уже не контролируя помутневших рассудок, ноги дрыгались в воздухе, порываясь бежать, изо рта сочилась пузыристая пена.
Вдруг чья-то сильная рука встряхнула его ощутимо, но без намерения причинить зло. Вяшка очнулся, все еще не отошедший ото сна, бешено завертел глазами. Над ним стоял Орик, смотрел с опаской. Могучая рука пригладила въерошенные волосы, вытерла со лба липкий пот.
- Что снилось тебе, мальчик? – спросил он осторожно.
- Не скажу! – Прохрипел Вяшка, напрягаясь, готовясь защищаться от расспросов. Но Орик только кивнул, вновь опустился на кровать.
- Ну и не нужно, – сказал задумчиво, – может, оно и лучше.
И тут Вяшку как прорвало. Он и сам не знал, что на него нашло, но рассказал Орику все, без утайки, и потом еще то, как подобрал его Асраим, привел в дом, как рабченок пытался бежать, и как его, хромого, всегда догоняли, били, возвращали назад. А потом заплакал, горько, навзрыд, уткнувшись носом в мужское плечо. И почему-то не было ему стыдно за недостойные, глупые слезы.
Орик слушал его внимательно, что-то бурчал себе под нос, глаза постепенно темнели. Потом он приказал Вяшке позвать хозяина, сам выгнал его за дверь. Рабчонок, прислонившись ухом к двери, пытался угадать, о чем они говорят, но сквозь плотную стену доносились лишь обрывки фраз, и ничего понять было невозможно.
Вскоре Асраим стрелой вылетел из комнаты, злой, взбешенный, не заметив Вяшку, промчался по коридору. Малец осторожно вошел в комнату, вопросительно посмотрел на Орика. Тот сидел на кровати, задумчиво глядя в потолок, сжимал руки в побелевшие кулаки. Ничего говорить Вяшке о недавнем разговоре он не стал, а тот и не спрашивал, боясь, что последняя надежда вылетит из груди синей птицей, оставляя за собой лишь звенящую пустоту….





Хозяин всегда брал Вяшку на торг. Рабченок не понимал, почему так, ведь таскать тяжелые тюки, как и просто подать–принести было бы сподручнее здоровому взрослому мужу. Впрочем, Вяшку работать на торгах не заставляли, он просто стоял в сторонке, глядя, как ловкач-хозяин впаривал разинувшим рот покупателям вместе с желаемым товаром кучу ненужного.
Этот раз тоже не явился исключением. Вяшка откровенно скучал, наблюдая сделки, и все думал – как там без него Орик, не нужно ли ему чего? Больной уже встал на ноги, но все еще был слаб и иногда нуждался в помощи.
Наконец Асраим проводил взглядом последнего покупателя, довольно потряс туго набитым мешочком и велел собираться домой. Вяшка оживился, даже помог укладывать товар, спеша быстрее оказаться подле нового друга.
Домой шли, против обычного, по главной улице, пробираясь сквозь толпу, и рабчонок с любопытством разглядывал окружаю действительность. Вдруг хозяин остановился, как вкопанный, вперился взглядом в стену. Вяшке тоже стало интересно, что там разглядел Асраим, и он поднял глаза вверх.
На стене висел клочок пергамента, новенький, пахнущий лесом, с крупными черными буквами.
«Ра-зы-ски-ва-ет-ся, - прочитал Вяшка про себя, - о-пас-ный пре-сту-пник, из-мен-ник и ду-ше-губ!»
Дальше углем было нарисовано лицо мужчины, в котором рабчонок без труда узнал Орика. Так вот почему тот прячется! Впрочем, тут же одернул себя Вяшка, неважно, что там пишут. Возможно, воин кому-то крупно насолил, вот и придумали байку, чтобы озлобить народ.
Еще ниже было начертано, что за поимку, либо ценные сведения о преступнике, полагается вознаграждения, и тут у мальца глаза округлились, вылезая из орбит. Сто мер золотом! Вяшка прикинул в уме, что за такие деньжищи можно купить себе и дом, и рабов, и жить барином еще много лет, ни в чем не нуждаясь.
Асраим тоже, видать, прочел о вознаграждении, охнул, в глазах появился жадный огонек. И всю дорогу к дому рабченок внимательно заглядывал ему в лицо, мрачнел и все быстрее ковылял, забегая вперед хозяина. А, войдя в дом, тут же кинулся в заветную комнатушку, уже с порога крича:
- Бежать тебе надо, Орик, срочно бежать!




Орик слушал рабчонка внимательно, не перебивая, согласно кивал головой.
- Я так и думал, что все этим кончится, - изрек он наконец. - Асраим – та еще гнида, и если бы не нужда, я бы сюда не сунулся. К слову, он задолжал мне много больше, чем обещанная награда, но купец жаден, продаст и самого себя, если сделка покажется выгодной. Так что собирайся, Вяшка, сегодня ночью бежим и из этого дома, и из самого града!
Вяшка охнул недоверчиво.
- Сам беги, Господин, куда я-то, с вот этим,- и зло поглядел на калечную ногу.
- Да и я пока не скорый ходок, - успокоил его мужчина, - но, уж поверь, убегать от погони умею, да и тебя защищу, если что. А Асраим сам тебя никогда не отпустит, ты для него Счастливая Рука, понимаешь?
Вяшка кивнул, теперь до него действительно все хорошо дошло. Что такое Счастливая Рука, он знал. Будет такой человек в доме – будет и покой, и достаток. В любом деле принесет удачу, а если удача и так на стороне обладателя Счастливорукого, то выгода умножится. Вот почему купец и на торги его брал, и сбежать не давал!
- Но ты поправишься, - на всякий случай прошептал он, - а вот моя нога…
- Выправим мы твою ногу, мальчик, будешь еще бегать! – Уверенно сказал Орик. – Возьму тебя учеником, воспитаю дюжего воина!
Рабчонок покачал головой, вздохнул.
- Не выправить ее, Кульман сказал…
- Много твой Кульман о таких болячках знает! – Рассемеялся мужчина. – Он знахарь, а не костоправ! Я же воин, а воина, поверь мне, не только мечем махать учат. Кость у тебя переломилась, потом срослась, не как надо. Поломаем снова, закрепим, я не раз такое проделывал, знаю. Только больно будет очень. Не страшно?
- Нет! – Выкрикнул Вяшка громко, и сам подпрыгнул от неожиданности. Живя рабом в хозяйском доме, к боли он был давно привычен. Да и что такое боль в сравнении со здоровой ногой? Бегать… Вяшка аж зажмурился от удовольствия, уже представляя бросающуюся в ноги тропинку.
- Впрочем, если ты не хочешь… - Тут же вырвал его из мечтаний Орик.
Вяшка быстро качнул головой.
- Нет для меня большей радости, чем быть твоим учеником, Господин.
- Тогда собирайся. – С улыбкой кивнул мужчина и похлопал мальца по плечу.


Сборы были недолгими – ни у Вяшки, ни у Орика особых вещей не было. Все же рабчонок слетал на кухню, потихоньку набил котомку припасами - кто там знает, что их ждет в скором времени, да проверил под рубахой заветную Книжечку.
К вечеру Орик справедливо рассудил, что перед дорогой следует немного поспать, лег на кровать сам и приказал то же Вяшке. Но малец, как всегда, спать не собирался, ворочался в своем углу, то и дело оглядываясь: вдруг воин передумает, уйдет сам, оставив его, Вяшку, в этом проклятом доме. Мысль о свободе теперь жгла сердце и казалась такой возможной, желанной…
С темнотой все затихло, и потому рабчонок насторожился, услышав в коридоре легкие осторожные шаги. Когда входная дверь хлопнула, бросился к окну и увидел исчезающую за поворотом широкую тень.
- Доносить побежал. – Хмыкнуло за спиной, и Вяшка вздрогнул от неожиданности. – Вишь, как не терпится обогатиться, даже до солнца не дотерпел!
Орик быстро поднялся, вытащил из ножен меч, взмахнул, бычий пузырь на окне звонко лопнул, свернулся в трубочки по краям.
- Уходим, быстро, - рявкнул он в ухо мальцу и с кошачьей ловкостью выпрыгнул наружу.
Долго они петляли по темным улицам. Орик хорошо знал град, видать, не раз тут бывал, шел уверенно, иногда останавливаясь на секунду, выбирая направление. Вяшке же приходилось туго – калечная нога быстро разболелась, отказываясь работать. Он терпел, плотнее стискивал зубы, но не отставал.
Устричный град со всех сторон был обнесен высокой стеной, при входе в ворота стояли посты, внешнюю же сторону стены окружал ров, глубокий, с вонючей водой. Рабчонок даже представить не мог, как они выберутся из града. Зато Орик, похоже, представлял хорошо. Вильнув в узкую грязную улочку на самой окраине, он пошел вдоль ряда кривых домов, внимательно их разглядывая. Наконец, нашел нужный, ноги сами понесли к крыльцу.
После долгого стука в окнах зажегся свет, дверь отворилась и в проеме показалось заросшее бородой лицо.
- Кого еще принесло? – Рявкнул мужик, щурясь, рассматривая гостей. Наконец его взгляд остановился на Орике, рот раскрылся от удивления. – Ты ли это, Господин…?
Орик кивнул.
- Я, и со мной ученик, двойную цену плачу, срочно…
- Какая цена, - махнул мужик и принялся суетливо натягивать рубаху на голое тело – штаны уже были при нем. – Я и не чаял тебя живым увидеть, с такой-то наградой. Старый Сверт добро не забывает и всегда отплачивает добром!
Босой, несмотря на позднюю осень, сырость и холод, он выскочил на улицу, быстро зашагал в темноту, жестом приглашая следовать за ним. Вяшка плелся из последних сил, то и дело спотыкался, ругая проклятую ногу. Орик тоже не торопился, из груди вырывались тяжелые вздохи.
Наконец показалась стена. Сверт остановился, призывая к тишине, долго прислушивался. Потом удовлетворенно кивнул головой, хмыкнул и засвистел по-птичьи. Нагнулся, рванул землю на себя, открывая темное окошко лаза.
- За мной, быстро, - приказал он и первым прыгнул во тьму.
На другой стороне стены их ждала лодка с человеком при веслах.
- Носы-то прикройте, Господа, это мы привычные. –Заулыбался Сверт, оглядывая беглецов.
Вяшка последовал совету, но, приблизившись ко рву, даже сквозь плотную ткань рукава почувствовал удушающий резкий запах. Ужин запросился наружу, он согнулся в три погибели, удерживая рвотные позывы. Сильные руки схватили его и бросили в лодку.
Плыли долго, сначала вдоль берега, потом только начали пересекать ров. Где-то на середине из города послышались крики, топот, в домах разгорался свет.
- Повезло, - заметил Сверт, на миг отпуская весло, - как раз успели. Еще бы чуть…
Что чуть – он не сказал, но и так было ясно, что ничего хорошего не произошло бы. Орик кивнул, исподлобья поглядел на Вяшку. Тот поймал взгляд и понял, что наверняка это он, Счастливорукий, смог отвести он них беду. Улыбнулся, превознемогая боль и тошноту и получил ответную теплую улыбку.
- Тут мы вас оставим, дальше сами. – Изрек Сверт, когда нос лодки ткнулся в противоположный от стены берег.
- Спасибо, друг. – Сказал Орик, косясь на близкий спасительный лес.
- Да что там, - хмыкнул в бороду мужик. – Давайте, бегите, удачи!
Он что-то сказал напарнику, и тот, помогая себе веслом, оттолкнул лодку от берега.
- Поторопимся, Вяшка. – Уже на ходу бросил воин. – Еще чуть и нас никто не найдет!
Малец сделал несколько неуверенных шагов, бухнулся на землю.
- Нога, Господин, - прохрипел он горько. – Сил нет…
Орик вернулся, подхватил Вяшку на руки, потащил. Видно было, что сам еле держится, грудь бешено вздымалась, голова клонилась к земле. Но все же шел, ни разу не споткнувшись до самой опушки, и там еще долго петлял по одному ему знакомым тропинкам.
Несколько раз останавливались передохнуть, снова шли. Вяшка косился по сторонам, вздрагивая от каждого шороха, в голове стучала мысль: «Я бы точно заблудился!» Наконец, когда уже светало, Орик остановился под раскидистой елью, положил мальца на землю, сам растворился в темноте. Долго искал сухой хворост, понимал, что без огня эту ночь им вряд ли прожить. Потом так же долго разводил костер, удивляясь абсолютной тишине за спиной. Когда огонь взялся, весело прыгая с ветки на ветку, не вытерпел – обернулся.
Мальчишка лежал с закрытыми глазами, свернувшись калачиком на голой холодной земле.
И улыбался во сне….

[QueenELF]

Очень понравился рассказ. Легко читается, затягивает прям. Прочитала на одном дыхании. И ошибок не заметила ) кроме парочки орфографических опечаток это уже вредный мой глаз )

[Лисица]

На мой взгляд, здесь нечего править
Замечательная история! Читается на одном дыхании. Но я, отчего-то, воспринимаю её как часть - первую часть - более масштабного произведения. Возможно, дело в поставленной интриге - читатель жаждет узнать о дальнейшей судьбе Вяшки, рассмотреть все тайны личности Орика.
Не планируете ли Вы продолжить повествование?

[белатька]

Ой, спасибо за добрые слова))) Как всегда, планирую, и как всегда, наврядли продолжение будет - ну не получается у меня продолжать))) Что ж, попробую побороть лень)

[QueenELF]

Очень хочется продолжения!

[Зeлeнoглaзaя_Heчиcть]

Каюсь, прочитала только что, все откладывала напотом. Очень понравилось! Думаю, продолжение нужно написать обязательно ) О то как же это так? Читатели и не узнают, что Вяшка смог-таки бегать со здоровой ногой, вырос и вместе с Ориком совершил много великих дел?!

[МардукШумерский]

Замечательное начало для повести! Чтобы было продолжение обязательно. Это не пожелание..это необходимость!