Форум Wizards World

[wwwolk]

Ошибка сенатора

Когда сенатор Онесимо Санчес встретил женщину своей судьбы,
до смерти ему оставалось шесть месяцев и одиннадцать дней. ©


- К черту, к дьяволу пропадите вы все пропадом! - Сенатор Джон О`Коннел отшвырнул газету в сторону. Он вскочил так, что дорогое кожаное кресло, скрипнув колесиками, отлетело назад и с грохотом врезалось в стену.
- Как, как они могли это узнать?! – О`Коннел расхаживал по кабинету, размахивая руками. Это было тысячу лет назад! Об это никто не знал! Милли! – от рева сенатора задрожали стекла шкафов. Дверь в кабинет приоткрылась и в нее просунулась испуганная белокурая головка секретарши.
- Срочно ко мне Дрейка!
Дверь захлопнулась, сенатор вернулся к столу, поднял кресло и с тяжелым вздохом опустился в него. Чертова свободная пресса, – пробормотал он. Они всегда помнят о правах, но никогда об ответственности или обязанностях.
Он снова встал, подошел к бару, искусно упрятанному в стену, и плеснул в бокал добрую порцию виски. Секунду разглядывал содержимое бокала, затем залпом опрокинул его в рот. Сглотнул, шумно выдохнул и налил еще столько же.
- У русских научились?
Голос за спиной остановил бокал на полдороге.
- У них самых, - не оглядываясь ответил О`Коннел и принял внутрь еще одну порцию. Вот скажи мне Дрейк, за что я плачу тебе деньги?
- Я полагаю за вашу личную безопасность.
- А как ты думаешь, если я уйду с этого поста, я буду платить тебе деньги?
- Полагаю, нет сэр.
- Тогда возьми газету и скажи мне, какого хрена на передовице делает эта статья!?
Дрейк невозмутимо поднял газету и уселся в одно из свободных кресел стоящих у стены. При своей мощной комплекции и шести футах роста он казался еще одним шкафом в кабинете, который по какому-то странному недоразумению ходит и разговаривает.
О`Коннел, никогда не отличавшийся большим ростом и крепким телосложением, иногда с завистью поглядывал на эту гору мышц с квадратной челюстью. Сам О`Коннел был наполовину ирландцем наполовину непонятно кем. Ибо национальность и происхождение его папаши всю жизнь оставалось для него загадкой. От матери ему досталась рыжая курчавая шевелюра невыразительно лицо и неисправимый акцент. А также одержимость, упрямство и невероятная сила воли. Очевидно, сплав именно этих качеств смог вознести его с окраин рабочего городка на вершины политического олимпа.
- Итак Дрейк, что ты скажешь?
Дрейк отложил газету в сторону, глянул в окно на хмурое небо затянутое низкими свинцовыми тучами, на скучный парк, в котором темно-зеленые ели стояли рядами, словно солдаты на плацу и в который раз пожалел о том, что согласился на эту работу.
- Я жду, - напомнил О`Коннел.
- Что я скажу, - тяжело выдохнув, начал Дрейк. Скажу, что пресса наша вконец ссучилась. Что предвыборная кампания никогда не шла ей на пользу, но в последнее время приемы становятся все более грязными. Еще скажу, что староват я стал для этой работы. И что, наверное, мне пора на покой. Все что мне сейчас хочется это сидеть в шезлонге на берегу тихого океана потягивать «малибу» и пялится на длинноногих красоток. Но вместо этого я сейчас возьму двух крепких толковых ребят и поеду искать репортера, который написал всю эту чушь.
- Нет, Дрейк, никуда ты не поедешь, - О`Коннел закрыл бар и вернулся к столу. Дело в том что там написана чистая правда.
Лицо Дрейка слегка вытянулось, он взглянул на шефа, и впервые за утро безразличие во взгляде сменилось заинтересованностью. То есть вы хотите сказать… - начал он.
- Именно – кивнул сенатор.
- Да ладно, - скептически ухмыльнулся Дрейк – это розыгрыш?
- Говорю тебе чистая правда, - О`Коннел помассировал виски руками. Я думал об этом никто не знает. В те года, в тех местах такое было обыденным делом. Сам понимаешь это не столичные прилизанные улицы, где на каждом углу торчит по бездельнику полицейскому. Это окраины рабочего поселка. В то время закон там был один. Либо ты, либо тебя.
Сенатор поднялся и подошел к окну. Мне интересно другое, - продолжил он – каким образом проклятые ищейки откопали этот мусор и как вообще они смогли додуматься копать именно там?
- Я узнаю сенатор, – Дрейк поднялся и направился к дверям. Может мне все-таки навестить репортера или редактора?
- Не стоит, - улыбнулся О`Коннел – в конце концов, они написали правду. И я нисколько не жалею о том что тогда произошло.
Он уткнулся лбом в холодное стекло и предался воспоминаниям.

Дождь лил вторые сутки, стояла холодная ветреная осень и дрова уже ценились дороже золота, конкурировать с ними в цене могло еще только спиртное, но лишь такое, что в состоянии было гореть. О`Коннел шлепал по лужам в сторону кабака одноглазого Бейби. Он был при деньгах и в хорошем настроении. В отличие от многих своих сверстников он уже зарабатывал приличные деньги. И пусть не совсем легальным путем, но, слава богу, ему для заработка не приходилось никого убивать или калечить.
Крик о помощи он услышал далеко не сразу. Дождь умело скрывал посторонние звуки, однако в следующую секунду крик повторился и намного громче. Кричала женщина. О`Коннел остановился и прислушался, судя по всему, крик донесся из переулка с правой стороны улицы. В этих местах не принято было вмешиваться в чужие дела. И О`Коннел уже было двинулся дальше, но тут крик повторился снова. Было в нем что-то такое, что заставило всколыхнуться всю его душу. Кричала женщина, кричала так, словно у нее отнимали самое дорогое, что может быть в этом мире, то самое, что иногда цениться намного выше жизни. О`Коннел не выдержал и бросился в переулок.
Картина представшая его глазам перспективами не баловала. Два здоровенных амбала охаживали ногами распростертую на земле женщину. А та, судорожно дергаясь, делала бесплодные попытки прикрыть своим телом что-то еще, скрытое от взгляда О`Коннела. Секунду он наблюдал как мутная дождевая вода, смешиваясь с кровью, струится по обочинам мостовой. А после, не помня себя от гнева, кинулся вперед.
Если б его спросили сейчас, каким чудом он тогда не остался лежать рядом с той женщиной, он бы не ответил. Потому что не знал, не помнил. Он пришел в себя только от слабых стонов женщины, увидел обоих амбалов с проломленными черепами и ржавый, окровавленный обломок трубы у себя в руках. Еще отметил ноющую тупую боль в левом боку. А после было уже не до размышлений, рядом с женщиной он увидел закутанного в лохмотья маленького ребенка и небольшую охапку сырых плесневелых досок.
Как он, семнадцатилетний пацан, доволок до приюта женщину с ребенком, не смог объяснить никто. А сам О`Коннел и не пытался этого сделать. Он только сунул пришедшей в чувство женщине несколько смятых бумажек. И спросил как ее зовут. После чего ушел обратно в промозглую сырость осенней ночи.

Дрейк вернулся поздно вечером. В приемной спала Милли, неловко скрючившись в кресле и опустив на стол белокурую головку. Он на цыпочках прошел мимо и, войдя в кабинет, тихонько прикрыл за собой дверь.
- Ты узнал, от кого они получили информацию? – раздался из темноты голос сенатора.
- Да, - Дрейк прошел на ощупь к столу и опустился в кресло. От одной женщины по имени…
- Сюзанна, - опередил его О`Коннел.
- Да, - ошалело ответил Дрейк – но откуда вы…
- Не важно,- О`Коннел включил лампу – неважно. Главное она до сих пор жива.
- Она продала им информацию, всего за пять тысяч. – продолжил Дрейк. Мы можем перекупить ее и заставить их написать опровержение.
- Не стоит, - тихо произнес сенатор.
- Но почему!?
- Знаешь в чем разница между ними, - О`Коннел кивнул на газету – и нами?
- И в чем?
- Мы никогда не отказываемся от своих слов и всегда несем ответственность за свои поступки.

[Laughingbuddha]

Прочитал.

В целом - недурно, но, увы, стиль хромает. Нет, он не волочит с трудом перебитые ноги, но стилистических ошибок и мусора еще предостаточно.

Сюжета касать не буду, потому что он, хотя мне лично и не понравился, но выстроен грамотно и не без изобретательности.

Главное, что вам нужно - как следует почистить текст. Кстати, со знаками препинания вы обращаетесь с непростительной вольностью

Сами справитесь, или пройтись по тексту красными чернилами?

[wwwolk]

Пройтись обязательно! и на счет стиля поподробнее.

[Laughingbuddha]

Ну, вы сами напросились.
Красным я отмечаю те слова, которые надо просто убрать из текста, синим - предлагемые мной изменения и знаки препинания, потерянные вами и добавленные мной.


Когда сенатор Онесимо Санчес встретил женщину своей судьбы,
до смерти ему оставалось шесть месяцев и одиннадцать дней. ©


- К черту, к дьяволу пропадите вы все пропадом! - Сенатор Джон О`Коннел отшвырнул газету в сторону. Он вскочил так, что дорогое кожаное кресло, скрипнув колесиками, отлетело назад и с грохотом врезалось в стену.

- Как, как они могли это узнать?! – О`Коннел расхаживал по кабинету, размахивая руками. - Это было тысячу лет назад! Об этом никто не знал! Милли! – от рева сенатора задрожали стекла шкафов. Дверь в кабинет приоткрылась и в нее просунулась испуганная белокурая головка секретарши.
- Срочно ко мне Дрейка!
Дверь захлопнулась, сенатор вернулся к столу, поднял кресло и с тяжелым вздохом опустился в него.

По-моему, лучше просто сказать "сел". Ведь понятно же, что в кресло, зачем еще это скользкое поясняющее местоимение?

Чертова свободная пресса, – пробормотал он. - Они всегда помнят о правах, но никогда - об ответственности или обязанностях.
Он снова встал, подошел к бару, искусно упрятанному в стену, и плеснул в бокал добрую порцию виски. Секунду разглядывал содержимое бокала, затем залпом опрокинул его в рот. Сглотнул, шумно выдохнул и налил еще столько же.

Непонятно, что именно опрокинул в рот сенатор - содержимое или сам бокал. Опять местоимение. Замените его на слово "напиток" - и будет гораздо сочнее.


- У русских научились?
Голос за спиной остановил бокал на полдороге.
- У них самых, - не оглядываясь, ответил О`Коннел и принял внутрь еще одну порцию. - Вот скажи мне, Дрейк, за что я плачу тебе деньги?

Ну понятно же, что деньги, а не лягушачьи шкурки. Лучше будет так: "За что я тебе плачу?"

- Я полагаю, за вашу личную безопасность.
- А как ты думаешь, если я уйду с этого поста, я буду платить тебе деньги?

То же самое. Лучше: "я по-прежнему буду тебе платить?"

- Полагаю, нет сэр.
- Тогда возьми газету и скажи мне, какого хрена на передовице делает эта статья!?
Дрейк невозмутимо поднял газету и уселся в одно из свободных кресел стоящих у стены.

Опять лишнее уточнение. Ясно же, что не лежащих или висящих.

При своей мощной комплекции и шести футах роста он казался еще одним шкафом в кабинете, который по какому-то странному недоразумению ходит и разговаривает.
О`Коннел, никогда не отличавшийся большим ростом и крепким телосложением, иногда с завистью поглядывал на эту гору мышц с квадратной челюстью. Сам О`Коннел был наполовину ирландцем наполовину непонятно кем. Ибо национальность и происхождение его папаши всю жизнь оставалось для него загадкой.

Перечитайте без этих двух слов. Правда, лучше звучит?

От матери ему досталась рыжая курчавая шевелюра, невыразительное лицо и неисправимый акцент. А также одержимость, упрямство и невероятная сила воли. Очевидно, сплав именно этих качеств смог вознести его с окраин рабочего городка на вершины политического олимпа.

Если это очевидно, читатель и так поймет, без дополнительного напоминания об очевидности

- Итак Дрейк, что ты скажешь?

Душите вы эти местоимения...
Дрейк отложил газету в сторону, глянул в окно на хмурое небо затянутое низкими свинцовыми тучами, на скучный парк, в котором темно-зеленые ели стояли рядами, словно солдаты на плацу и в который раз пожалел о том, что согласился на эту работу.

А куда, собственно, он мог ее еще отложить?

- Я жду, - напомнил О`Коннел.
- Что я скажу, - тяжело выдохнув, начал Дрейк. - Скажу, что пресса наша вконец ссучилась. Что предвыборная кампания никогда не шла ей на пользу, но в последнее время приемы становятся все более грязными. Еще скажу, что староват я стал для этой работы. И что, наверное, мне пора на покой. Все что мне сейчас хочется это сидеть в шезлонге на берегу тихого океана потягивать «малибу» и пялится на длинноногих красоток. Но вместо этого я сейчас возьму двух крепких толковых ребят и поеду искать репортера, который написал всю эту чушь.
- Нет, Дрейк, никуда ты не поедешь, - О`Коннел закрыл бар и вернулся к столу. - Дело в том что там написана чистая правда.
Лицо Дрейка слегка вытянулось, он взглянул на шефа, и впервые за утро безразличие во взгляде сменилось заинтересованностью. - То есть вы хотите сказать… - начал он.

Многоточие и так подразумевает оборванное предложение. В данном случае аттрибуция диалога излишня.
-
Именно – кивнул сенатор.
- Да ладно, - скептически ухмыльнулся Дрейк – это розыгрыш?

Смерть наречиям! Неужели и так не понятно по тону Дрейка, что скептичен?

- Говорю тебе, это чистая правда, - О`Коннел помассировал виски руками. - Я думал, об этом никто не знает. В те года, в тех местах такое было обыденным делом.

Я сейчас с ходу не соображу, чем сие заменить, но сентенция просто чудовищная. ТЕ года, ТЕ места, да еще и ТАКОЕ дело. Чувствуете?

Сам понимаешь, это не столичные прилизанные улицы, где на каждом углу торчит по бездельнику полицейскому. Это окраины рабочего поселка. В то время закон там был один. Либо ты, либо тебя.

То же самое... ТО, ТАМ...

Сенатор поднялся и подошел к окну.
- Мне интересно другое, - продолжил он, – каким образом проклятые ищейки откопали этот мусор, и как вообще они смогли додуматься копать именно там?

Проклятые ищейки - весьма протухший штамп, к тому же стандартно относящийся не к журналистам, а к следовтелям и т.п. Может, "чертовы писаки"?
Конец фразы - заменить на "где надо копать"? и никаких "тамов"...

- Я узнаю, сенатор, – Дрейк поднялся и направился к дверям. - Может мне все-таки навестить репортера или редактора?
- Не стоит, - улыбнулся О`Коннел – в конце концов, они написали правду. И я нисколько не жалею о том что тогда произошло.
Он уткнулся лбом в холодное стекло и предался воспоминаниям.

Дождь лил вторые сутки, стояла холодная ветреная осень и дрова уже ценились дороже золота, конкурировать с ними в цене могло еще только спиртное, но лишь такое, что в состоянии было гореть. О`Коннел шлепал по лужам в сторону кабака одноглазого Бейби. Он был при деньгах и в хорошем настроении. В отличие от многих своих сверстников он уже зарабатывал приличные деньги.

"прилично зарабатывал". Опять лишнее пояснение.

И пусть не совсем легальным путем, но, слава богу, ему для заработка не приходилось никого убивать или калечить.
Крик о помощи он услышал далеко не сразу. Дождь умело скрывал посторонние звуки, однако в следующую секунду крик повторился и намного громче. Кричала женщина. О`Коннел остановился и прислушался: судя по всему, крик донесся из переулка с правой стороны улицы.

Занятная ошибка, не сразу бросающаяся в глаза. Какая сторона улицы - правая? Это ведь зависит от того, в какую сторону шел будущий сенатор, а этого-то мы как раз и не знаем. Я подозреваю, что на самом деле вы имели в виду противоположную сторону.

В этих местах не принято было вмешиваться в чужие дела.

"Места" - как-то уж очень сухо. Может, "кварталах"?

И О`Коннел уже было двинулся дальше, но тут крик повторился снова.

Если крик повторился, то зачем "снова"? Он мог повториться "не снова"? Ну и опять - тут, те, там...

Было в нем что-то такое, что заставило всколыхнуться всю его душу.

Я вам просто предложу другой вариант, а вы сами подумйте, в чем разница.

"В крике было нечто, затронувшее самые глубинные струны души О'Коннела"

Кричала женщина, кричала так, словно у нее отнимали самое дорогое, что может быть в этом мире, то самое, что иногда цениться намного выше жизни. О`Коннел не выдержал и бросился в переулок.
Картина представшая его глазам перспективами не баловала. Два здоровенных амбала охаживали ногами распростертую на земле женщину. А та, судорожно дергаясь, делала бесплодные попытки прикрыть своим телом что-то еще, скрытое от взгляда О`Коннела. Секунду он наблюдал как мутная дождевая вода, смешиваясь с кровью, струится по обочинам мостовой. А после, не помня себя от гнева, кинулся вперед.
Если б его спросили сейчас, каким чудом он тогда не остался лежать рядом с той женщиной, он бы не ответил. Потому что не знал, не помнил. Он пришел в себя только от слабых стонов женщины, увидел обоих амбалов с проломленными черепами и ржавый, окровавленный обломок трубы у себя в руках.

А вот тут запятая как раз не нужна

Еще отметил ноющую тупую боль в левом боку. А после было уже не до размышлений, рядом с женщиной он увидел закутанного в лохмотья маленького ребенка и небольшую охапку сырых плесневелых досок.

В смысле - младенца? Так почему бы так и не сказать? Маленький ребенок - это почти тавтология.


Как он, семнадцатилетний пацан, доволок до приюта женщину с ребенком, не смог объяснить никто. А сам О`Коннел и не пытался этого сделать. Он только сунул пришедшей в чувство женщине несколько смятых бумажек.

В общем-то понятно, о чем речь, но лучше бы вы не намекали, а написали прямо - купюр. Чего стенсяться-то?

И спросил как ее зовут. После чего ушел обратно в промозглую сырость осенней ночи.

Дрейк вернулся поздно вечером. В приемной спала Милли, неловко скрючившись в кресле и опустив на стол белокурую головку.

Явный повтор. Мало того, что образ довольно банальный, так он еще и повторяется дважды на протяжении всего одной страницы. Либо заменить, либо вообще убрать.

Он на цыпочках прошел мимо и, войдя в кабинет, тихонько прикрыл за собой дверь.
- Ты узнал, от кого они получили информацию? – раздался из темноты голос сенатора.
- Да, - Дрейк прошел на ощупь к столу и опустился в кресло. - От одной женщины по имени…
- Сюзанна, - опередил его О`Коннел.
- Да, - ошалело ответил Дрейк – но откуда вы…

Наречие! Убить его!

- Не важно,- О`Коннел включил лампу. – Неважно. Главное, она до сих пор жива.
- Она продала им информацию, всего за пять тысяч. – продолжил Дрейк. - Мы можем перекупить ее и заставить их написать опровержение.

Строго говоря, НАПИШЕТ опровержение женщина, а газета его должна будет ОПУБЛИКОВАТЬ.
- Не стоит, - тихо произнес сенатор.
- Но почему!?
- Знаешь в чем разница между ними, - О`Коннел кивнул на газету – и нами?
- И в чем?
- Мы никогда не отказываемся от своих слов и всегда несем ответственность за свои поступки.



Ффффуууххх... поставьте мне памятник

Кое-что я оставил без внимания, иногда сознательно, иногда - по рассеянности. Думаю, разобравшись в моих замечаниях, вы оставшийся мусор и сами сможете вычистить.

Надеюсь, без обид

Творческих успехов вам!

[wwwolk]

Без обид!? Да нет же, черт возьми, с благодарностью! Памятник не обещаю, а подарок с меня!

Ну и вот собственно реакция моя по пунктам.

[Орзид]

Ну что же, батенька мой, Александр! Вот и появился у вас конкурент! Да еще какой!

[wwwolk]

Это же славно! Просто превосходно! Только мне до конкурентов еще дорасти придется.

[wwwolk]

подчищено...

Ошибка сенатора

Когда сенатор Онесимо Санчес встретил женщину своей судьбы,
до смерти ему оставалось шесть месяцев и одиннадцать дней. ©


- К черту, к дьяволу пропадите вы все пропадом! - Сенатор Джон О`Коннел яростно отшвырнул газету. Он вскочил так, что дорогое кожаное кресло, скрипнув колесиками, отлетело назад и с грохотом врезалось в стену.
- Как, как они могли это узнать?! – О`Коннел расхаживал по кабинету, размахивая руками. - Это было тысячу лет назад! Об этом никто не знал! Милли! – от рева сенатора задрожали стекла шкафов. Дверь в кабинет приоткрылась и в нее просунулась испуганная белокурая головка секретарши.
- Срочно ко мне Дрейка! – рявкнул О`Коннел.
Дверь захлопнулась, сенатор вернулся к столу, поднял кресло и с тяжелым вздохом опустился в него.
Чертова свободная пресса, – пробормотал он. - Они всегда помнят о правах, но никогда - об ответственности или обязанностях.
Он снова встал, подошел к бару, искусно упрятанному в стену, и плеснул в бокал добрую порцию виски. Секунду разглядывал содержимое бокала, затем залпом опрокинул в рот. Сглотнул, шумно выдохнул и налил еще столько же.
- У русских научились?
Голос за спиной остановил бокал на полдороге.
- У них самых, - не оглядываясь, ответил О`Коннел и принял внутрь еще одну порцию. - Вот скажи мне, Дрейк, за что я плачу тебе?
- Я полагаю, за вашу личную безопасность.
- А как ты думаешь, если я уйду с этого поста, я по-прежнему буду платить тебе?
- Полагаю, нет сэр.
- Тогда возьми газету и скажи мне, какого хрена на передовице делает эта статья!?
Дрейк невозмутимо поднял газету и уселся в одно из кресел.

При своей мощной комплекции и шести футах роста он казался еще одним шкафом в кабинете, который по странному недоразумению ходит и разговаривает.
О`Коннел, не отличавшийся большим ростом и крепким телосложением, иногда с завистью поглядывал на эту гору мышц с квадратной челюстью. Сам О`Коннел был наполовину ирландцем наполовину непонятно кем. Национальность папаши всю жизнь оставалась для него загадкой.
От матери ему досталась рыжая курчавая шевелюра, невыразительное лицо и неисправимый акцент. А также одержимость, упрямство и невероятная сила воли. Возможно, сплав именно этих качеств вознес его с окраин рабочего городка на вершины политического олимпа.
- Итак, Дрейк, что ты скажешь?
Дрейк отложил газету, глянул в окно на хмурое небо затянутое низкими свинцовыми тучами, на скучный парк, в котором темно-зеленые ели стояли рядами, словно солдаты на плацу и в который раз пожалел о том, что согласился на эту работу.
- Я жду, - напомнил О`Коннел.
- Что я скажу, - тяжело выдохнув, начал Дрейк. - Скажу, что пресса наша вконец ссучилась. Что предвыборная кампания никогда не шла ей на пользу, но в последнее время приемы становятся все более грязными. Еще скажу, что староват я стал для этой работы. И что, наверное, мне пора на покой. Все что мне сейчас хочется это сидеть в шезлонге на берегу тихого океана потягивать «малибу» и пялится на длинноногих красоток. Но вместо этого я сейчас возьму двух крепких толковых ребят и поеду искать репортера, который написал всю эту чушь.
- Нет, Дрейк, никуда ты не поедешь, - О`Коннел закрыл бар и вернулся к столу. - Там написана чистая правда.
Лицо Дрейка слегка вытянулось, он взглянул на шефа, и впервые за утро безразличие во взгляде сменилось заинтересованностью. - Вы хотите сказать…
- Именно – кивнул сенатор.
- Да ладно, - ухмыльнулся Дрейк – это розыгрыш?
- Говорю тебе, чистая правда, - О`Коннел помассировал виски руками. - Я думал, об этом никто не знает. Прошло ведь столько времени. Сам понимаешь, это не столичные прилизанные улицы, где на каждом углу торчит по бездельнику полицейскому. Это окраины рабочего поселка. Закон там был один. Либо ты, либо тебя.
Сенатор поднялся и подошел к окну.
- Мне интересно другое, - продолжил он, – каким образом чертовы писаки откопали этот мусор?
- Я узнаю, сенатор, – Дрейк поднялся и направился к дверям. - Может мне все-таки навестить репортера или редактора?
- Не стоит, - улыбнулся О`Коннел – в конце концов, они написали правду. И я нисколько не жалею о том что тогда произошло.
Он уткнулся лбом в холодное стекло и предался воспоминаниям.

Дождь лил вторые сутки, стояла холодная ветреная осень и дрова уже ценились дороже золота, конкурировало с ними в цене только спиртное, такое, что в состоянии было гореть. О`Коннел шлепал по лужам в сторону кабака одноглазого Бейби. Он был при деньгах и в хорошем настроении. В отличие от многих своих сверстников он уже прилично зарабатывал. И пусть не совсем легальным путем, но, слава богу, ему для заработка не приходилось никого убивать или калечить.
Крик о помощи он услышал далеко не сразу. Дождь умело скрывал посторонние звуки, однако в следующую секунду крик повторился и намного громче. Кричала женщина. О`Коннел остановился и прислушался: судя по всему, крик донесся из переулка с противоположной стороны улицы. В этих кварталах не принято было вмешиваться в чужие дела. И О`Коннел двинулся было дальше, но крик повторился.
Было в нем нечто, затронувшее самую глубину души О'Коннела"
Кричала женщина, кричала так, словно у нее отнимали самое дорогое, что может быть в этом мире, то, что иногда цениться выше жизни.
О`Коннел не выдержал и бросился в переулок.
Картина представшая его глазам перспективами не баловала. Два здоровенных амбала охаживали ногами распростертую на земле женщину. А та, судорожно дергаясь, делала бесплодные попытки прикрыть своим телом что-то скрытое от взгляда О`Коннела. Секунду он наблюдал как мутная дождевая вода, смешиваясь с кровью, струится по обочинам мостовой. А после, не помня себя от гнева, кинулся вперед.
Если б его спросили сейчас, каким чудом он тогда не остался лежать рядом с той женщиной, он бы не ответил. Потому что не знал, не помнил. Он пришел в себя только от слабых стонов женщины, увидел обоих амбалов с проломленными черепами и ржавый окровавленный обломок трубы у себя в руках.
Еще отметил ноющую тупую боль в левом боку. А после было уже не до размышлений, рядом с женщиной он увидел закутанного в лохмотья младенца и небольшую охапку сырых плесневелых досок.
Как он, семнадцатилетний пацан, доволок до приюта женщину с ребенком, не смог объяснить никто. А сам О`Коннел и не пытался этого сделать. Он только сунул пришедшей в чувство женщине несколько смятых купюр. И спросил как ее зовут. После чего ушел обратно в промозглую сырость осенней ночи.

Дрейк вернулся поздно вечером. В приемной, неловко скрючившись в кресле, спала Милли.
Он на цыпочках прошел мимо и, войдя в кабинет, тихонько прикрыл за собой дверь.
- Ты узнал, от кого они получили информацию? – раздался из темноты голос сенатора.
- Да, - Дрейк прошел на ощупь к столу и опустился в кресло. - От одной женщины по имени…
- Сюзанна, - опередил его О`Коннел.
- Да, - ошалел Дрейк – но откуда вы…
- Не важно,- О`Коннел включил лампу. – Неважно. Главное, она до сих пор жива.
- Она продала им информацию, всего за пять тысяч. – продолжил Дрейк. - Мы можем перекупить ее и заставить их опубликовать опровержение.
- Не стоит, - тихо произнес сенатор.
- Но почему!?
- Знаешь в чем разница между ними, - О`Коннел кивнул на газету – и нами?
- И в чем?
- Мы никогда не отказываемся от своих слов и всегда несем ответственность за свои поступки.

[Asphy]

Не думаю, что уважаемый автор видел свое произведение тренажером для (начинающих) критиков, но пример не менее уважаемого оппонента столь заразителен, что не могу стоять в стороне, зажав в кулачке свои три копейки:

[Laughingbuddha]

[wwwolk]

Всем благодарности, буду трудиться.

[XPEH_BAM]

[quote="Laughingbuddha"]

[Laughingbuddha]

[XPEH_BAM]