Форум Wizards World

[Тарус-чародей]

Предание
Никто не помнит, когда началась Вечная война, и мало кто знает, из-за чего… Добро и Зло в мире Альхари воевали исстари. Их армии в своих бесчисленных стычках разрывали мир на части. Народы людей, эльфов и гномов переходили под власть то одних, то других.
Тысячи лет орки были рабами сил зла, пока Великий вождь Уг-Риш не увел свой народ в северные степи. Там Свободные племена объявили себя Великой Ордой и больше не ввязывались в Вечную войну. Вместе с орками Зло сумела покинуть часть гоблинов: они расселились по лесам Сумеречья – царства темных эльфов, скрываясь там от солнечного света. Иэнриты, как темные эльфы называют себя на родном языке. Свободные гоблины славятся своими талантами к чужим языкам и механике. С тех пор ни орки, ни свободные гоблины не участвовали в Вечной войне.
Многие народы людей и эльфов также отказались от участия. Тогда вожди Добра и Зла прокляли их и изгнали в южные пустоши, именуемые ныне Проклятым краем. С того времени минули сотни лет. И все же одна битва следовала за другой, до тех пор, пока не произошло небывалое: на полях Резоса, бога судьбы, покровителя прорицателей, сошлись две рати, подобных которым не было. Воинам не было числа, как не было бы меры крови, пролитой на этом поле. Два полчища скрестили оружие, и в первые часы погибли тысячи. Но битва на этом не остановилась, а разгоралась все сильнее до тех пор, пока не вмешалась Судьба: небеса озарились огнем, ясный день превратился в ночь, и земля раскололась под ногами воинов, разделив свирепствующие армии. Но и это не остановило их – камнями, стрелами и копьями пытались они достать друг друга. Они продолжали биться, и трещина расширялась, поглощая воюющих, и, наконец, появился Резос. Он встал на воздушном мосту и взмахнул рукой, и мир застыл. И лишь два командира, два враждующих воина, остались нетронуты Судьбой. И Резос повелел им сойтись на мосту и сразиться: «Храбрые воины народов Востока и Запада, ваша война погубит ваши народы. Поэтому она должна прекратиться. Вы сойдетесь на этом месте в честном бою, и я обещаю победителю славу и почести, его народ будет славить и помнить своего героя на богатых и плодородных зеленых землях. А тот, кто проиграет бой, канет навеки в забвение, его земли станут пустыней, и народ проклянет его. Станете ли вы биться?» Оба воина, кивнув, решительно зашагали навстречу друг другу. После нелегкого боя воин с Запада одержал победу, и народы востока отправились поверженными домой. Какой ужас охватил их, когда они обнаружили полное разорение своих земель: дома, поля, леса выжег огонь, или поглотила земля. Юго-восток превратился в выжженную пустыню, бесплодную пустыню, Средний Восток отделенный от Юга непроходимыми горами и вулканами, стал сплошным огромным болотом, а на Северо-востоке раскинулась Бескрайняя пустошь. Народы должны были жить где указано, пока вновь не появятся два героя, в силах которых будет изменить Сущее. Такой порядок действует по сей день.

Часть первая. Избранник Смерти.

Глава 1. Монастырь.
Никогда прежде зима не длилась так долго, и никогда еще она не была столь суровой. Старый монастырь Фира – бога справедливости, покровителя судей и ученых, построенный на вершине горы Рэйм, что в переводе с дарийского «Всевидящая», был весь засыпан снегом, и добраться до него было очень непросто. Но одинокий путник все же пришел к его воротам. Не заметить его на снегу было сложно, поскольку вся его одежда была черной. По виду он напоминал следопыта: никаких доспех, только легкая походная куртка и штаны, не стесняющие движения, мягкие сапоги на ногах и перчатки на руках, а на плечах – плащ с капюшоном. Но следопытом он не был хотя бы потому, что они одеваются в серое или серо-зеленое. С собой у него не было ничего, кроме Хедла и Недла (в пер. с одного из гномьих наречий – «Осиное жало» и «Пчелиное жало») – двух изящно изогнутых кинжалов, крепко сидевших в ножнах, прикрепленных к бедрам. Путник постучал в крепкие дубовые двери. Окошко в двери приоткрылось, и показалось лицо замерзшего послушника-привратника. Он тщетно попытался рассмотреть лицо незваного гостя, скрытое капюшоном:
- Приветствую тебя, странник у стен нашего монастыря. Назови себя и скажи, что тебя привело.
- Мое имя – Мефис, и я хочу видеть Павла из Дарии.
- Зачем тебе настоятель нашего монастыря? – удивился привратник.
- Я – его старый друг, уверен он меня вспомнит.
Привратник еще раз присмотрелся к лицу Мефиса, а затем произнес: «Подожди здесь, скоро Справедливый выйдет к тебе, но если ты лжешь…». И с этими словами привратник хотел, было закрыть окошко, но Мефис остановил створку, снял капюшон и, глядя ему в глаза, приказал немедленно привести Павла. Когда бедолага-послушник увидел лицо путника, ужас сжал его сердце, и он во весь дух пустился за жрецом-настоятелем.
Через несколько минут он вернулся и открыл Мефису дверь. За стенами его встретил высокий толстоватый мужчина лет сорока, одетый в небесно-голубую мантию жреца Фира Высшего круга. По его выражению лица было ясно, что этой встрече он был удивлен, но? даже не видя лица незваного гостя, жрец узнал его.
- Здравствуй, о справедливый, – поприветствовал его Мефис и почтительно поклонился.
- Привет тебе, странник, - ответил старик. – Мы рады приветствовать тебя в этих стенах.
Павел старался придерживаться официального тона как мог, но радость встречи переполняла его, и он не выдержал. Он дружески обнял Мефиса, и они неторопливо проследовали в покои жреца-настоятеля. Пока они шли, Мефис успел окинуть местность беглым взглядом. Справа от ворот располагались кельи послушников и кладовые, слева – покои жрецов и библиотека, а прямо впереди за каменной аркой, украшенной высеченными на ней рельефными птицами и зверями, располагалась статуя самого Фира. Он приветствовал всякого вошедшего распростертыми объятиями. Они вошли в покои настоятеля.
В сравнении с кельями послушников комната Павла была очень просторной. Повсюду был свет, и, не смотря на жуткий холод снаружи, в каменной комнате было тепло. Мефис, пройдя внутрь, снял накидку и повесил ее в узорчатый деревянный шкаф Павла. Теперь его лицо можно было рассмотреть. На вид парень лет двадцати - двадцати пяти, с тонкими чертами лица, среднего роста, мрачноватый, чуть ссутуленный, его густые черные прямые с проседью волосы были свободны спереди, а сзади - собраны в хвост. С двухдневной щетиной на лице. В общем, ничего особенного, разве что глаза, его зеленые змеиные глаза удивительным образом поблескивали на свету, а зрачки были неестественно большими. Могло ли это так напугать привратника?..
Из окна было видно, как во дворе послушники разгребали снег. Жрец усадил гостя за столик и начал разговор:
- Ну, дружище, рассказывай! Где ты пропадал? – Нетерпеливо спрашивал жрец.
- Как всегда, носился там да сям. Лучше ты расскажи, как сумел выбиться в настоятели.
- Все девятнадцать лет? Ну, ладно, ты все равно не скажешь. А как я стал настоятелем? Расскажу. Ты, верно, не знаешь, что настоятелем может стать только жрец Высшего круга, прошедший три испытания: Веры, Ума и Силы. Не знаю, может, мне просто повезло: я ведь так и не достиг Высшего круга, но испытания прошел, а кроме меня занять этот пост было некому. Так что, сан мне пожаловали по необходимости, а не за заслуги. Кстати, ты слыхал, что творится? Один за другим монастыри и святилища громит неведомая сила: сокровищницы не трогают, живых не оставляют. И не только наши оскверняют, не боятся и других богов. Ты знаешь что это?
-Догадываюсь, - произнес Мефис, - А скажи-ка, как там Адриан, делает успехи?
- Вырос, окреп, готовится стать странствующим судьей…
- Значит, он выбрал путь воина, - перебил жреца гость. – Я рад – учить его драться у меня нет времени.
- Так ты за ним пришел?
Мефис кивнул.
- Но у него испытание завтра, - возразил Павел. – Может, подождешь? Погостишь, а?
- Ты знаешь, я в бегах и меня ищут… – Мефис задумался, глядя в пол.
- Я думал, ты с этим уже разобрался.
-Ты не ведаешь, о какой силе говоришь. Мои недруги, похоже, прознали, что Адриан жив, и где его искать. Думаю погромы святилищ – их работа. Они его ищут. Мое присутствие ослабит защиту этих святых стен, и когда они выследят меня, то найдут и его. Вот почему мы как можно скорее должны отправиться в путь. В дороге выследить нас будет труднее.
- Куда вы пойдете?
- Тебе лучше не знать. Мне жаль, старый друг, но если они доберутся до тебя, ты расскажешь им все, хочешь того или нет.
- Знаешь, ведь завтра испытание… авось пронесет?
- Сегодня же покиньте монастырь, если повезет, когда они сюда доберутся, вы будете далеко.
- Уже темнеет. Люди устали: раньше завтрого мы не пойдем, так что придется тебе все-таки остаться.
- Гм, ладно. А свободная келья найдется?
- Да мы уж потеснимся,- усмехнулся Павел. – Да, пока не забыл, что ты сделал с Марком?
- С каким Марком?
- Ну, привратником. Прибежал ко мне бледнее смерти! Говорит, глаза у человека пламя мечут. Так что же произошло?
- Раз говорит - наверно правда, - закрыл тему Мефис.
Старые друзья придавались беседам и воспоминаниям до самой ночи. На ночь Мефис остался в одной из пустующих келий послушников, что была на втором этаже. Туда его провел Павел. Войдя внутрь, гость осмотрелся: келья послушника представляла собой крохотную комнатушку, где из мебели присутствовали кровать, деревянный стол со свечей, складной табурет и вешалка. На каменном полу лежала шерстяная подстилка. Друзья пожелали друг другу доброй ночи, и, когда Павел вышел, Мефис, не раздеваясь, завалился спать.
Гостя разбудил гул во дворе. Он встал, потянулся, подошел к окну и чуть приоткрыл старые деревянные ставни. Толпа послушников наблюдала, как в центре двора безоружный Адриан готовился противостоять четырем послушникам с деревянными шестами. Все послушники были одеты и пострижены на один манер. Противники окружили его, и с позволения Павла бой начался. Первым ударил правый послушник сзади. Адриан уклонился. Далее последовали серии стремительных атак других послушников. Пытаться блокировать их означало добровольно отказаться от своих конечностей, поэтому Адриан применил всю свою ловкость и смекалку, чтобы остаться невредимым. Наконец один из послушников нанес удар сверху, и Адриан, уклонившись, прижал ногой шест к земле, обезоружил его. Другой ногой он ударил соперника в грудь, и тот, обезоруженный, отлетев на некоторое расстояние, упал на снег. По-прежнему уклоняясь от ударов, Адриан ухитрился подобрать оружие. Во время боя он старался не избивать соперников - обезоруживать или валить на землю, упавший послушник покидал арену. Павел прервал бой, когда стоять остался только Адриан. Он и его соперники обменялись рукопожатиями. Побитые, но не покалеченные; синяки, ссадины, но ни переломов, ни вывихов, ни ушибов. Адриан встал на колено перед Павлом:
- С этого дня ты, Адриан, именуешься странствующим судьей и вступаешь в права Младшего круга. Готов ли ты и дальше верно служить нашему покровителю, справедливому Фиру? - пафосно произнес Павел.
- Готов. – Адриан выпрямился. – Отныне и до конца моих дней я клянусь.
- С благословения Фира я принимаю тебя в наше священное братство. Подойди, младший брат. – Павел преподнес ему аккуратно сложенные белоснежные одежды странствующего судьи, сверху лежал медальон с гербом Фира. – Носи это с гордостью в знак твоей верности Фиру. – Адриан принял это одеяние и поклонился. – Теперь ступай, младший брат, пусть Фир осветит твой путь.
Адриан склонил голову и удалился в свою келью. Толпа разошлась – им всем было чем заняться. Мефис вышел из тени и поспешил к Павлу.
- Я что-то пропустил? – спросил он у жреца.
- Да, ты все проспал - все три испытания.
- А вот и нет – на последнее я успел. А почему вы меня не разбудили?
- Ты очень ээ… беспокойно спал. Мы не рискнули приблизиться.
- Ясно,- ответил Мефис, сделав вид, что ему страшно стыдно. - А что именно я пропустил?
- Проверку его знания и понимания учения Фира. Загадку на тему «Кто прав?».
-Ну, это я переживу. Гм, а что значит «беспокойно спал»?
- В общем, сначала мы решили не начинать без тебя, потом ждать было уже нельзя, и я послал послушника тебя будить.
- И что он?
- А он вернулся и говорит почти заикаясь: «Я постучал – ответа нет, решил заглянуть, а там яркий свет такой, что я едва не ослеп, и тень в глубине кельи, странные звуки… я побоялся войти туда».
- Думаю, пора собираться, - быстро сменил тему Мефис. - Ты ему сказал обо мне?
- Еще нет – как раз собирался.
- Тогда пошли.
И они направились к келье Адриана. Как и вчера, день был ясным. Яркий солнечный свет, отражаясь от снега, больно бил по глазам Мефиса. Вместе с Павлом они приблизились к двери и подождали, пока юный жрец выйдет, чтобы вместе с ним направиться в столовую – настало время обеда. Не прошло и минуты, как юный жрец, уже переодевшись, торопливо открыл дверь и уже, было, направился обедать, вдруг остановился, увидев старшего брата в сопровождении мрачного гостя, чей образ внушал ему страх и недоверие. Мефис, наконец, смог вблизи рассмотреть его. Это был высокий стройный юноша с приятным чисто выбритым лицом, зелеными глазами и коротко остриженными светлыми волосами. Одежда странствующего судьи была предельно скромной, но, тем не менее, очень теплой и опрятной. Под белой робой, скорее походившей на плащ с капюшоном, была рубаха из плотной белоснежной ткани, кафтан, шитый изнутри мехом. Белые брюки были заправлены в высокие до колен сапоги. Настало неловкое молчание. Пуговиц на этой одежде не было.
- Адриан, я вижу, ты уже примерился, - прервал паузу старый жрец.- Хочу представить тебе моего старого друга – знакомься это Мефис.
Мефис, не снимая перчатки, протянул Адриану руку, тот несколько смущенно ответил на жест:
- Приятно познакомиться, мастер Мефис: старший брат рассказывал мне о вас, - пожимая руку гостя, промолвил юный жрец, на что Мефис улыбнулся как смог приветливо.
- Беседу, я думаю, мы сможем продолжить и за обедом – надо торопиться, - вмешался Павел. – Ты собрал вещи?
- Да, учит... гм брат, еще утром, – ответил Адриан.
В столовой ни Адриан, ни Мефис не проронили ни слова – один стеснялся говорить с новыми братьями, а другой просто сидел в раздумьях. К еде и питью гость не притронулся: «Я не голоден, спасибо за заботу», отговаривался он. Когда Павел собирался вставать из-за стола, Мефис шепнул ему что-то на ухо, и тот кивнул.
После трапезы все жители монастыря собрались во дворе, ожидая брата-настоятеля. А тем временем Мефис, Адриан и Павел направились в сокровищницу монастыря, вход в которую бы спрятан в библиотеке. Старый жрец подошел к одной из полок, вытащил книгу, в которой на титульной стороне обложки была выемка. Затем покрутил что-то на своем перстне: раздался щелчок, и зеленый камень перстня был освобожден. Павел вставил его в выемку книги и вернул ее на место. Через мгновение полка с шумом отодвинулась, а за ней была кромешная тьма. Павел сделал жест рукой, произнес слово на не понятном языке, и из его ладони возник, маленький белый огонек и направился вглубь, освещая дорогу. Жрецы и гость пошли вслед за огоньком, который своим тусклым сиянием вел их за собой в непроглядном мраке. Его света едва хватало, чтобы осветить под ногами ступени старой винтовой лестницы. Вскоре ступени кончились, и они вошли в заполненный тьмою зал. Внезапно огонек устремился вверх к потолку. Все застыли в ожидании. И там, в вышине он вспыхнул, словно маленькое белое солнце, которое своим ослепительным светом озарило весь великолепный зал, что во мраке казался забытым склепом. Павел и Мефис уверенно направились в конец зала, а Адриан восхищенно оглядывал помещение и реликты, хранящиеся в нем. Они подошли к величественному пьедесталу, на котором покоился украшенный резьбой металлический жезл, что поблескивал серебристым светом. Он был с два локтя длиною, его резьба походила на древесную кору. Павел встал рядом с реликвией:
- Вот, друзья. Перед вами легендарное оружие – Глас Фира… - начал Павел, а Мефис тем временем подошел ближе и прервал его:
- Легенда говорит, что в юности Фир именно этим орудием вершил правосудие, спускаясь к смертным из своей божественной обители. А позже Он отдал его своим жрецам на хранение. Его резная рукоять своим теплом не дает мерзнуть рукам владельца на морозе. Это оружие обладает невероятной силой – оно даже бога способно умертвить, - тут глаза Мефиса загорелись, и он протянул к реликвии руку, будто зачарованный серебряным блеском его рукояти на свету. Чуть погодя он повернулся к Адриану и произнес:
- Но лишь Наследник Фира может им владеть, - он убрал руку, так и не коснувшись. - Он твой, Адриан.
Юный жрец нерешительно подошел и очень бережно взял его. И на мгновение жезл засиял, будто приветствуя нового владельца. Адриан долго стоял, глядя на жезл, а потом почти шепотом произнес: «Я его слышу…». Он взялся за середину и провел им по воздуху, и тут, будто по собственной воле, жезл с мягким металлическим шелестом и едва уловимым звоном, походившим скорее на пение благородного металла, расправился и превратился в грозное оружие, вытянувшись при этом раз в пять. Видимо внутри был какой-то скрытый механизм. Пение жезла было таким чистым и гармоничным, что казалось, будто ни время, ни тление не властны над ним. Серебристый металл ярко сиял в лучах рукотворной звезды Павла. А потом жезл вновь принял исходную форму. На этом же пьедестале, пря мо за жезлом лежал и чехол, в котором его носил Фир, также не тронутый временем. В нем суждено жезлу «спать» и дальше, пока Наследнику он не понадобится.
Они вышли из библиотеки во двор, и яркий, отраженный снегом свет, больно ударил всем им в глаза, особенно Мефису. Там ожидал целый караван жрецов и послушников с мешками, набитыми провиантом. Мефис тяжело вздохнул, а потом произнес: «Пора в путь».

Глава 2. Тракт.
Ворота монастыря открылись, Павел в последний раз окинул его взглядом и повел караван в путь. Этот караван был построен особым образом: Павел был впереди и вел его, за ним шли младшие жрецы, замыкали его старшие и Мефис, а в середине были послушники. Путь предстоял нелегкий. Едва открылись ворота, как холодный северный ветер принялся кусать лица путников. К их счастью дорога огибала Рэйм спиралью, и, спускаясь, на какое-то время они были недосягаемы ветром. Однако снега все равно было по пояс, и караванщики буквально рыли себе дорогу. Со вчерашнего дня на снегу остался след, прорытый Мефисом, и они какое-то время шли по нему, но внезапно он прервался, что вызвало некоторое волнение среди идущих и косые взгляды в сторону замыкающего. А он шел себе молча, не отвлекаясь ни на что. Так, прокапывая себе путь они спустились лишь к сумеркам. К счастью у подножия горы была пещера, где они и заночевали.
Наутро было решено двигаться на юг, в жаркий и далекий Альхомир – один из немногих краев, где в эти смутные времена рады всем. Весь караван направился туда. Весь, кроме Адриана, которого Павел убедил пойти с Мефисом:
- Насколько ты знаешь, каждый странствующий судья обязан пройти испытание Судьбы – долгий путь странствий и поисков справедливости, - обратился Павел к младшему брату. - По традиции юного путника должен сопровождать опытный жрец, но в этот раз его заменит тебе человек, не имеющий отношения к нашему братству.
- Не понимаю тебя, брат. Почему?
- Это потому, - вмешался в разговор, неслышно подкравшийся сзади, Мефис, - что это будет поход не просто за справедливостью. На кону человеческая жизнь – твоя.
- Ты должно быть уже слышал о нападениях на монастыри, об осквернении святилищ, - Продолжил старый жрец. - Та сила, что вершит эти бесчинства, как кажется нам с Мефисом, ищет тебя – Наследника Фира. Поэтому очень важно, чтобы Мефис успел тебя подготовить к встрече с ней.
- Но почему тогда вы пришли только сейчас? – спросил Адриан, обратившись к Мефису, а тот усмехнулся в ответ и протараторил: «Дела, дела, дела, дела».
- Ну, времени мало. Я думаю, по дороге Мефис ответит на все твои вопросы, брат. А теперь настало время нашим дорогам разойтись. Удачи, друзья, и да хранит вас обоих Фир. До встречи.
Павел простился с ними и, как было намечено, повел монахов на юг. Адриан и Мефис еще долго стояли, глядя им вслед, пока Мефис не нарушил молчание, положив руку на плечо юноши: «В путь!». Адриан взвалил на плече свой мешок, и они направились по дороге на запад, через лес. Внизу снега было меньше, и путники могли двигаться быстрее. Погода была солнечной и ясной. Ветра не было. Вокруг царила мертвая тишина: ни чириканья птицы, ни завывания зверя. Спутники шли быстро и молча. Адриан все сомневался с чего бы начать разговор, а Мефис, так вообще, будто один шел, как всегда погруженный в свои мысли. Потом он стал насвистывать что-то детское. Так продолжалось пару часов, а потом Мефис резко свернул с дороги на юг, в лес.
- Мастер Мефис, так куда мы все же идем? – решился, наконец, Адриан.
- Во-первых, надо свернуть с дороги – мало ли кого встретить можем.
- Опасаетесь разбойников?
- Нет: что с нас взять? Просто, в лесу нас будет труднее выследить.
- А во-вторых?
- Во-вторых, так короче, если не заблудимся.
- А куда мы идем?
- В славный город Семерон. Там живет один мой старый друг, и мне очень нужна его помощь. Даже не так мне, как тебе. Если не сбавлять шаг, дня через три будем там.
Все в том же бешенном темпе Мефиса они продвигались все глубже в чащу, пока проводник, взглянув на небо, не решил устроить привал.
- Темнеет, надо отдохнуть, - мрачно произнес он.
Оглянувшись, Мефис заметил Адриана, лежащего без чувств на снегу. Он подошел ближе и со словами: «Вставай, притворщик!» легонько пнул его. Реакции не было. Мефис в ужасе подумал: «Не может быть… Не от усталости же, ведь… блин, что ж ты мне не сказал то?..»
Адриан пришел в себя уже ночью и тут же обнаружил, что лежит у костра, закутанный в плащ Мефиса.
- Живой? – едва он открыл глаза, последовал вопрос проводника.
- Живой.
- Как же ты меня напугал!
- Да, я…
- Знаю, хотел показать, что годы тренировок в монастыре не прошли зря, да?
- Да, не то что бы.
- Тогда что?
- Ну, вы же сами сказали: шаг не сбавлять – я и не сбавлял.
- Но не ценой же жизни. Не для того, ведь, идем, чтоб дуба врезать по дороге. Ну да ладно. Ты, это, руки, ноги чувствуешь?
- Да: зудят.
- Знать, не совсем отморозил. Давай, придвигайся ближе к костру, грейся. К слову, впредь сообщай, если темпа не держишь. На себе тащить я тебя не хочу.
- Да, мастер Мефис.
На какое-то время наступила тишина. Спутники молча, погрузившись в раздумья вглядывались в пламя.
- Мастер Мефис, - нарушил тишину Адриан.
- Да? – полусонно ответил ему проводник.
- Давно хотел сказать, но не знал, как…
- Попробуй как-нибудь.
- В общем, нам, я так понял, предстоит долгий путь вместе пройти, но я совсем о вас ничего не знаю, и …
- А что бы ты хотел узнать?
- Ну, не знаю. Например, откуда вы родом.
И Мефис поведал Адриану, немного о своем прошлом.

Глава 3. Миф о шердирах.
Когда-то давно, меня звали Мефис из шердиров. Было время, когда мне пришлось это имя забыть. Но с недавних пор я вновь стал им называться. Шердиры – это древний и некогда многочисленный народ. Много, много сотен лет назад они жили в пустыне Махаэ. Доблестные воины, могущественные чародеи, философы, строители, художники. Не без ворья, конечно. Меня всегда восхищало, как этот народец ухитрялся припеваючи жить в пустыне. «В пустыне!» - восхищенно порой усмехались иные. А ведь именно там они, шердиры, возводили свои города-крепости. В общем счастье длилось до восхождения на трон Денесирийской Империи – северного соседа шердиров - Валентина Седьмого Кровавого. Вот ему-то провидец нагадал, что шердир лишит его жизни. Ну, и он решил поспорить с Судьбой и развязал страшную кровопролитную войну против шердиров. Тут какими бы умелыми ни были воины южан, а легионов у императора было много.
Семь долгих лет лилась кровь шердиров. И мужчин, и женщин, и стариков, и детей. Война закончилась их полным истреблением, так считал император. Троим мальчишкам удалось бежать из осажденной столицы. Поклявшиеся отомстить за свой народ, во что бы то ни стало, они разошлись, каждый в свою сторону, и отправились учиться убивать, условившись встретиться на месте принесения клятвы ровно через десять лет.
Потраченные годы не прошли напрасно. Старший из них Мифун стал учеником непревзойденного охотника, и научился бесшумно двигаться, быть незаметным при свете и во мраке, выслеживать, вынюхивать добычу, ему оружием служил огромный лук и тиса. Что был помладше, Морган, попал в гильдию воров, где научился открывать любую дверь, с ключом и без него, убивать в лицо и в спину без жалости и страха, его оружием стал зубчатый нож. И лишь младший Линден в совершенстве овладел мечом.
Снарядившись, они отправились в имперскую столицу. Под покровом ночи они проникли во дворец, прокрались в покои императора и… Нет, все оказалось не так просто. Тут Линдену в голову пришла мысль: «Пускай знает, от чьих рук он пал и за что». Его не поддержал лишь Морган. Разбуженному императору палачи зачитали приговор. И что, ты думаешь, он сделал? Да, он дернул за веревочку, и зазвонил колол. Прибежали стражники, ну, императора к тому времени уже зарубили - это понятно. Началась резня! Линден вперед всех ринулся в бой. Своим разящим мечом он сокрушал латы, щиты, шлемы и плоть. Как мог своим луком помогал ему Мифун. Вдвоем они убили две-три дюжины стражников, но те все прибывали. Однако хитрый Морган не терял напрасно времени: он нащупал в стене потайную дверь, секрет которой выдал ему один из слуг императора, и пока старшие сдерживали натиск он ее открыл. «За мной, друзья!» - крикнул он и метнул свой нож, что пролетел, чуть было не задев отвлекшегося на зов Линдена, и воткнулся в глаз стражнику. Тем самым Морган спас его. Друзья устремились к проходу, закрыли дверь с секретом, и с горем пополам Морган вывел их тайными ходами сначала из дворца, затем из города.
Они отправились на юг и стали сначала сражаться за деньги, а затем убивать. Так появился клан Шердир – один из самых уважаемых на Западе кланов наемных убийц и палачей. Этот миф об основании клана предавался сотни лет из уст в уста, от шердира к шердиру. Не знать его для шердира – позор! Гм, да. Ты, помнится, хотел услышать обо мне…

Глава 4. Убийца.
Как я уже говорил, когда-то я был Шердиром. Но не являюсь более таковым, поскольку некоторые принципы кодекса наемного убийцы для меня теперь чужды. Я родился в Мелисфале – огромном торговом городе на юге Империи. Там наш клан был очень уважаем. Видишь ли, у города не было единого владыки – он был разделен на зоны влияния меж четырьмя Великими Домами. Их стычкам бы не было конца, если бы не Соглашение. Его суть в двух словах: «Живи и процветай сам, дай жить и процветать другому», то есть ни один из домов не может ничего предпринять на территории другого, без разрешения владельца. Для наказания нарушителей, дабы уменьшить кровопролитье, они пользовались нашими услугами. Так было тише и быстрее. На улицах было спокойнее, ибо именно мы были той заслонкой, что не давала разногласиям Домов перерасти в войну. Мы действовали исключительно по приказу Совета Представителей Домов, во власти которого, по сути, находился город.
В ту пору клан возглавлял мой отец – искусный воин и безжалостный убийца, лучший среди нас. Помимо отца у меня были еще три брата. Я был самым младшим из всех, хотя не многим они были меня старше. Отец тренировал нас с самого детства. Он научил нас выживать и убивать, выслеживать и прятаться, ну, и конечно, грамоте и счету. У клана не было традиционного оружия, поэтому учились мы владеть таким, сяким и не таким. Конечно у нас были предпочтения: отец, к примеру, из рук не выпускал своей зубчатой сабли. Мой самый старший брат Амиль – огромный, мускулистый предпочитал секиру. Мои одинаковые братья, они и правда были на одно лицо, Рахим и Ян – рослые атлеты, владели легкими мечами. Сорванцы, баловни Судьбы, их языки были также остры, как мечи. А мне был по душе мой нож. Его я сделал сам, как научил меня отец. Почему нож? Гм, да, а дело вот в чем: для секиры у меня был вес мал, да и рост, мечем иль саблею сражаться слишком просто и мне и моему сопернику, к тому же на мечах бой может затянуться, а нож – совсем другое дело. Нож за мгновение решает исход боя, чтоб управляться с ним достаточно лишь ловких рук. Бой ножевой ведется на более близкой дистанции, нежели бой на мечах, что усложняет оборону.
А знаешь, вот увидел бы ты меня в мои тогдашние шестнадцать, то не узнал бы: юнец, зеленый, наглый и сопливый. В голове – ветер, на голове – бардак. Тогда я чаще улыбался. Лицо мое было румянее и волосы светлее. Да, хоть я и выглядел на фоне родичей, как неродной, они меня любили, как и я их. В свободное от тренировок время я любил посещать храм Фира, беседовать с его жрецами, обычно о жизни и смерти. Интересно, как бы судьба моя сложилась, если б не они. Ведь именно жрецы научили меня ценить жизнь. Я понял там, что не пройду последнего испытания – не убью человека, не стану полноправным шердиром.
И вот, когда настало время мне исполнить мой первый приговор, я отказал отцу. Я не знаю слов, чтоб описать его ярость и негодование. Он был просто в бешенстве! Его глаза метали молнии! Мы начали с ним спорить. Спор превратился в ругань, ругань – в брань. И вот уже он в гневе выхватил саблю и замахнулся… но моя рука оказалась быстрее – он глазом не успел махнуть, как мой нож пронзил его сердце. Я на всю жизнь запомнил его агонию… и его последние слова: «Теперь ты – шердир…». Да, все было верно. Так я и стал убийцей-душегубом. В тот момент я проклял все на свете: себя, свой нож, свое умение, все…
И я решил бежать, бросить все и бежать. Бежать подальше из дома, города, от семьи, от своего призвания, от себя… Ты, верно, думаешь, я испугался мести братьев? Нет – они бы мстить не стали. У нас, у шердиров, так было принято. Убийство – естественный способ разрешения конфликта. Кто жив остался – тот и прав. А раз я убил его, то должен занять его место или найти ему замену. Поскольку убивать я не желал, возглавить клан убийц я не мог, равно как не мог смотреть в глаза братьям после содеянного. Я оставил у тела отца записку братьям, не сомневаясь, что они ее найдут: «Пусть клан возглавит Амиль – он всех достойней. Брата по имени Мефис у вас больше нет». Нож я оставил в теле отца по двум причинам: первая – братья должны знать, кто убил отца и вторая – я дал клятву никогда больше не лишать людей жизни.
«Бежать! Но куда?» - думал я. И тут меня осенило: когда-то отец рассказывал мне об обычаях шердиров. Я вспомнил, что благородный и достойный шердир, будучи проклятым отправлялся в пустыню и там искал своей участи. Значит решено: на юг, на родину предков!
Не помню, как покинул город. Не помню, как прошагал не знаю сколько городов и деревень. Не помню, на что жил и чем питался. Мне было все равно. Нигде не знал я покоя. Не помню, как оказался в пустыне. Часы ли, дни, недели был я там... Все было как в бреду.
Очнулся я в кандалах в какой-то клетке.
- Где я? – был первый мой вопрос.
- Ты – в пустыне, друг, - усмехнулся один из моих соседей по клетке.
Я огляделся: «Пустыня, клетка, кандалы. Нас – закованных здесь много. Нас везут. Ага, я понял: это караван работорговцев! Да, так мне и надо! Смерть была бы слишком простым решением» - думал я – «Теперь меня кому-нибудь продадут, таков мой удел - батрачить на хозяина». Через четыре дня не самого приятного пути мы прибыли в Ассадрен – небольшой городок в Махаэ. Ну, ладно, на сегодня хватит. Если захочешь, продолжим в другой раз.

Глава 5. Семерон.
Прервав свою историю, Мефис очень быстро заснул. Адриан же до самого утра не сомкнул глаз. Он осмысливал услышанное, глядя на тлеющий костер. Только под утро он заметил, что костер тлел, а он лежал на уже сухой земле, и рядом с костром было почти жарко.
На рассвете, как только проснулся Мефис, они, недолго собираясь и наскоро позавтракав припасами Адриана, двинулись дальше. С каждым часом лес все редел и деревья становились все тоньше. Наконец они вышли из леса на дорогу, и Мефис повел по ней уже на запад. Очень скоро, к удивлению Адриана, они казались у ворот Семерона.
- Вот и он – славный город Семерон!
- Но как же, мастер Мефис, ведь до него было три дня пути?! – удивился Адриан.
- Ээ.. я нес тебя, пока ты был без сознания.
- Сколько же меня не было?
- Несколько часов.
- Как же быстро вы шли?
- Да я просто летел, - усмехнулся Мефис, - впрочем, не это важно. Важно то, что мы на месте. Пойдем.
Массивные ворота с грохотом распахнулись и спутники вошли на улицы Семерона. Мефис шел не спеша, и у Адриана было время поглазеть по сторонам. Он вел в основном дворами, избегая главной дороги, меж двухэтажных каменных домов. Очень скоро они вышли к харчевне «У дяди Яши» и вошли внутрь. Довольно дешевое заведение. Людей внутри было немного. Пятеро наемников играли в кости с местными у окна, пара солдат попивали пиво, какой-то бард бренчал что-то. Мефис усадил Адриана за свободный столик, а сам направился к хозяину, протиравшему кружку за стойкой. Выяснив последние сплетни, он вернулся к Адриану и велел ждать его в харчевне, пообещав скоро вернуться.
Через час Мефис вернулся. Еще подходя к харчевне, он заметил, что внутри стало очень шумно. Он осторожно вошел внутрь и увидел, что Адриан дерется с наемниками. Солдаты, видимо пытавшиеся их разнять, лежали на полу без сознания. Спокойный, как удав, Мефис присел за ближайший столик, и принялся потягивать чье-то недопитое пиво, наблюдая за дракой.
ХРЯСЬ! Сломался нос низкорослого бритого наемника. На пол брызнула кровь. Наемник вскрикнул, драться продолжил. Над головой Адриана пролетел очередной кулак и он, уклонившись, сбил с ног следующего нападавшего и, пока было время, добил его ногой в грудь. И тот больше не вставал. Он вновь уклонился от удара и обездвижил следующего мощным ударом в солнечное сплетение. Третий оказался хитрее лежащих и достал нож. Другие оставшиеся на ногах отошли, позволив им драться один на один. Наемник стал размахивать ножом, пытаясь задеть жреца, и тот, наконец, поймав руку наемника, резким ударом в предплечье сломал ее и отпнул противника в угол. Двое оставшихся достали свои мечи и стали угрожающе ими размахивать, окружая Адриана. И едва один из них замахнулся на жреца, как небольшой метательный нож со стороны Мефиса ударил в его руку, она разжалась, и меч со звоном упал на пол.
- Простите, что прерываю, - произнес Мефис, - но не стыдно ли вам? Два вооруженных опытных бойца против безоружного зеленого юнца… Мне бы не позволила гордость. А где же ваша?
Раненый со злостью вынули нож из руки, подобрал меч и направился к Мефису.
- Вздумал меня поучать, гад? – рыкнул он. - Сейчас я тебя проучу!
Мефис поставил кружку и направился противнику на встречу. Тот взмахнул мечом, но клинки Мефиса опередили его меч. Со свистом они вошли в его плоть, перерезав сухожилия, и тем самым обездвижили его руки. Наемник вскрикнул от боли и, упав на колени, выронил меч. Через мгновение он лишился сознания.
- Ну, а ты, - обратился Мефис к оставшемуся своим неизменно спокойным тоном, - хочешь испытать удачу, или окажешься умнее друзей.
Тот немного потрясся и бросил на пол меч.
- Умница. Теперь уходи, и чтоб ноги твоей здесь больше я не видел.
Наемник рванул наутек. Мефис осмотрелся.
- Что без присмотра тебя оставить нельзя? – усмехнулся он, обращаясь к Адриану.
- Они сами напросились, - стал оправдываться жрец.
- Он прав, - раздался голос из-под стойки. – Вот, кстати, ваша вещь, господин жрец. – Дядя Яша передал в руки жреца его жезл. – Дело-то было вот как: вы ушли, а господин жрец сидит, глядит по сторонам, ну ясно стало, что он здесь впервые. Ну, я то человек верующий: мне грех не угостить голодного служителя Фира. Я и принес ему кашу и пару лепешек, вот. И, значит вот, что вышло: наемники то оказались совсем не из верующих. К богам никакого уважения, а к их служителям тем более. И, значит, они не то поспорили, не то черт его знает, что, но пошли всей бандой задираться. Встали они вокруг его столика и прегрубейшими словами стали его оскорблять. Не подействовало, и они принялись за Фира. Тут то господин жрец и не стерпел. Как врезал одному! У того аж искры из глаз посыпались! Кинул мне свою вещицу на хранение, и началась драка. Ну, солдатики попытались их разнять, да только укушались они до полусвинского состояния и, едва вмешавшись упали «отдыхать». Вот, а потом появились вы.
- Ясно, - произнес Мефис. – А скажи мне, дядя Яша, часто у тебя такое?
- Не, прежде не было, и народу всегда много было. Пока король не издал этот треклятый указ.
- Что за указ?
- Суть в том, что король для неизвестной цели собирает армию. Он уже куда-то отправил почти весь местный гарнизон. Сейчас город под охраной наемников. В основном отребье, как сейчас, но бывают и приличные ребята.
Интересно, что он затевает. Король Арнолд всегда был миролюбивым правителем… А дорого у тебя комната стоит?
- А вы надолго?
- На пару дней.
- Живите так. Только прибраться мне помогите, а то весь пол мне забрызгали.
- И мусор вынесем, - посмотрел Мефис на лежащие на полу тела.
Слово за слово, пока то–се, солнце село, и усталые спутники отправились спать. Наутро они отправились в королевский дворец.
- А почему туда? – поинтересовался Адриан.
- Потому, что вчера я наведался к своему другу.
- И?
- И, его не оказалось дома. У соседей я узнал, что он отбывает наказание на Эштерской каменоломне.
- А зачем мы идем во дворец?
- В Дарии верховным судьей, за которым последнее слово, является король или же его наместник. Я планирую встретиться с королем и подать ему прошение об освобождении.
Вход во дворец, как и следовало, спутникам преградили стражники. Мефис с легкостью убедил их, что король ждет его и жреца Фира, за которым он был послан, естественно на самом деле было не так. По коридору он уверенно шел в направлении тронного зала, так что никто из стражников не смел его останавливать. Массивные дубовые двери распахнулись перед спутниками, и они вошли в величавый белокаменный тронный зал. Но Белый Трон пустовал. Их приветствовал сидящий в кресле рядом, по правую руку от короля, высокий бритый на лысо молодой мужчина в темно-зеленом одеянии главного советника короля. Подойдя к трону ближе, Мефис склонил колено, а Адриан голову. Советник отложил в сторону документ, который изучал до прихода гостей, и направился к ним.
- Добро пожаловать в Белый Дворец, дорогие послы. Я – Кай, главный советник его величества короля Арнолда Третьего. Вы можете подняться – я не король, чтоб предо мной склонялись.
- Мы также рады видеть вас, советник, - произнес Мефис, поднимаясь. - Я Мефис из шердиров, а это Адриан – служитель Фира, мой друг и ученик. Мы здесь, чтобы обсудить с королем неотложное дело.
- Король Арнолд, к сожалению принять вас не может. Сожалею.
- Но это очень важно, я должен немедленно переговорить с ним!
- Король не примет вас. Встреча окончена.
- Король не может отказать служителю Фира! – Вмешался Адриан. – И как жрец Младшего Круга я требую встречи с ним!
Советник побледнел, и, помолчав немного, сказал: «Что ж, прошу за мной». Он направился в едва заметную боковую дверь, уводя за собою спутников. Пока они шли по коридору Кай не проронил ни слова, и лишь войдя в свои покои и заперев дверь, он заговорил.
- Зачем вам нужен король?
- Так мы можем с ним поговорить, или нет?! – нажал Мефис.
- Сперва поклянитесь, что все сказанное в этой комнате не покинет ее пределов.
- Клянусь.
- Клянусь, говори же! – Мефис усилил нажим.
- Хорошо, король Арнолд не сможет вас принять, потому что он умер.
- Как? Впрочем, не важно. Почему такая тайна?
- Видите ли, есть трудности с наследованием престола. Я посвящаю вас лишь потому, что верю слову служителя Фира.
- Ближе к сути!
- Два года назад сын короля погиб на охоте – упал с лошади и сломал шею. Его Величество хватил удар, и он две недели не поднимался с постели. Его единственной наследницей стала дочь – принцесса Марья. Едва оправившись его Величество стал подыскивать королевне жениха, хотя тогда ей было еще мало лет. Это было необходимо, поскольку по давней традиции только муж может править страной. Чести стать наследником удостоился преданнейший вассал его Величества герцог Йозеф Сардильский. Свадьба должна была состояться еще неделю назад.
- Но она не состоялась…
- Нет. Был еще один дворянин, претендовавший та руку королевны – граф Карл Морег. За день до свадьбы он убил герцога на дуэли. Той же ночью он похитил королевну и увез ее в свою горную крепость. Второго удара его Величество не выдержал. Как регент ее Высочества я направил начальника королевской стражи с войском в эту крепость.
- Вы посылаете туда наемников теперь? – вмешался в разговор Адриан.
- Нет, почти всю стражу и всех солдат я направил в крепость, а для защиты города использую наемников.
- Почему не наоборот? – спросил Мефис.
- Дело очень деликатное, и я должен быть уверен, что никто из владык не узнает о происшедшем.
- Не понял.
- Если знать проведает о случившемся начнется борьба за власть. Само собой королевну освободят из крепости, если конечно она не погибнет во время штурма. И даже если она уцелеет, война пойдет за ее руку. Или еще хуже: ее убьют во время штурма, а королевство разделят меж собой. Но даже в этом случае войны не миновать.
- К чему вы нам это рассказываете? – настороженно спросил Мефис.
- Вы представились как шердир. Я знаю, чем шердиры занимаются, и хотел бы воспользоваться вашими услугами.
- Чего вы хотите?
- Голову изменника и королевну, живую и невредимую.
- Тогда договоримся об оплате. Денег я не возьму – мне нужно помилование для одного из каторжников. Виталий, сын Андрея.
- Целитель? Что ж, я подумаю.
- Да, или нет?!
- Да.
- Тогда мы отправляемся немедленно. Нам потребуются кони, еда, вода и карта, а лучше проводник.
- Вы получите все необходимое, отправляйтесь.
Спутники отправились за королевной. Темно-серые облака заволокли небо и было сумеречно темно. Проводника им все же дали. На выходе из городских ворот Адриан спросил:
- Я ваш ученик?
- Верно, - даже не поворачиваясь в его сторону, ответил Мефис.
- Я верен учению Фира!
- А я не прошу тебя от него отрекаться. Учась у меня, ты останешься служителем Фира. Хотя, некоторые мои действия Фир не одобрил бы. Я не стану заставлять тебя – выбор твой. Повторять за мной или предавать Фира ты не обязан. Но если будешь прислушиваться – ты станешь странствующим судьей, подобных которому не было! Решай сам. – Мефис сделал небольшую паузу.
- Я буду учиться.
– Если ты вознамеришься учиться, у меня есть для тебя первое задание.
- Что за задание?
- Ты помнишь разговор с советником Каем? Подумай, об этой истории, о любых выводах рассказывай мне.
Шесть дней они двигались к крепости и прибыли только под вечер. Их встретил начальник королевской стражи граф Талним. Это был мужчина средних лет, высокий, крепкого телосложения с пышными командирскими усами и грубым басистым голосом. Убедившись, что Адриан и Мефис действуют по приказу советника Кая, рассказал, что уже идет шестая неделя осады. Солдаты Талнима всего однажды пытались брать крепость штурмом. Потеряв при этом половину бойцов, они решили заморить похитителя.
- Сколько людей в крепости? – поинтересовался Мефис.
- Человек триста-четыреста, но крепость прекрасно спроектирована. Чтобы взять ее штурмом понадобится тысяч пять бойцов, а нас всего девять сотен осталось. Будем их морить! – ответил Талним.
Ночью разыгралась страшная метель. Своим воем она не давала уснуть Адриану, и тот направился к Мефису.
- Учитель, вы, помнится, обещали рассказать, что с вами было по прибытии в пустынный город, - обратился он к новому наставнику.
- Ну, спешить нам все равно некуда. Присядь, слушай.

Глава 6. Пустынный воин.
Мы прибыли в Ассадрен – небольшой торговый городок в Махаэ. О нем особо нечего рассказать – самый обычный пустынный городок. Одна половина его жизни проходила на базаре, где люди зарабатывали трудом, а другая – на арене, где зарабатывали хитростью и везеньем. Сам базар представлял собой длинную аллею торговцев и ремесленников, в самом конце которой была платформа, где выставлялись «живые убитые», так там называли рабов.
Когда нас привезли туда, торговля уже кипела. Перед выставлением напоказ нас отвели в какое-то помещение, где нам придали более товарный вид – вымазали какой-то дрянью для придания румянца и загара и залепили раненым глиной раны. Через несколько минут, когда дрянь целиком впиталась, нас, я имею в виду себя и тех, кто делил со мной клетку, отправили на платформу. Что о нас рассказывали покупателям я не могу точно сказать, поскольку только от части понимал местный язык, хотя во многом он был похож на шердирский.
Нас приобрел человек, по виду не очень знатный, но очень гордый и амбициозный. Это было видно по его уверенности, манере говорить и двигаться. Он выторговал нас – дюжину рабов – за четыре геппи. Шесть геппи стоил верблюд. Тогда я этого не знал, впрочем, мне было все равно. Нас посадили в новую клетку и повезли в сторону арены. В подвале под ареной с нас наконец-то сняли цепи, и поставили кругом на деревянную платформу. На всех в центре платформы разложили оружие – два цепа, три кривых ножа и три копья. Едва мы подошли к центру, как платформа устремилась вверх. Открылся люк над нами, и ослепительный свет пустынного солнца ударил по нашим глазам. Чуть прозрев, я обнаружил, что мы оказались в центре арены. Публика ликовала и аплодировала. Чуть позже я понял, что не нам. Мы стадом озирались по сторонам, как вдруг послышался скрип открывающихся железных ворот. Из тени стал, не спеша, выходить бранкот – огромных размеров зверь. Совершенно лысый, с кошачьей мордой, с огромных клыков которого, капали слюни голода. Вся его спина была усеяна колючками, которые по воле зверя принимали боевое положение – становились на дыбы.
Едва выбравшись на свет тварь, принялась угрожающе рычать. Пока мои сокамерники стояли в исступлении пялились на зверя, я схватил нож и приготовился к бою. Я был уверен, то смерти нам не избежать, но сувенирный шрам на теле тварь я оставить очень хотел. Другие тоже опомнились и стали разбирать оружие. Как ты понимаешь, оно досталось не всем. Человеку, который знал имперский и говорил со мной в клетке, досталось копье. Забавно: как здорово отрезвляет а порой и опьяняет страх. Я понял, пусть поздно, моей вины в смерти отца было не больше, чем его. Поняв это, мне стало страшно. За себя и за тех, кто со мною тогда был. Я вновь захотел жить. И вновь, чтоб выжить мне придется убивать. По неуклюжести движений моих сокамерников я понял, что оружие они в руках держали в первый раз. И в тот момент я подумал, что если сумею спасти хоть кого-то из них, то верну свой долг смерти. Пока остальные в панике ждали действий зверя, я подошел к нему.
- Копье держать умеешь? – спросил его я. Он не ответил, в ужасе наблюдая за зверем. – Жить то хочешь?!! – крикнул я. Он обернулся. – Тогда слушай: я заставлю зверя подняться на дыбы, когда это случится, коли его копьем в грудь. Коли, что есть силы! И не бойся его сломать. Давай за мной!
Я на полусогнутых стал приближаться к зверю, готовясь к прыжку. Тем временем он рвал зубами человека с цепом. Наигравшись, он отшвырнул его в сторону. На него неуверенно ринулись два копейщика. Одного из них он ударил лапой, тот отлетел и больше не поднялся. Зверь снова рыкнул и насадил второго на когти. Пока он с ним играл, я подбежал и запрыгнул к нему на шею, вонзив в нее нож. Зверюга взвизгнула и попыталась сбить меня лапой, но на ее когтях было тело, которое как подушка защищало меня от них. Он наступил на эту лапу и стал пытаться меня укусить. Я подтянулся и взобрался на него верхом. Укусить меня он не сумел, а вот второй лапой он сильно расцарапал мне бок. Я повернул свой нож в его шее с криком: «НУ, ЖЕ!». Зверь, взвизгнув, встал на дыбы, и копье пронзило его сердце. Я чувствовал, как он был напряжен, его ярость и страх. Я чувствовал, как силы его стали покидать. Издав последний рык, он грузно рухнул на песок. Я весь дрожал от страха и волнения, а может просто от боли, которой я почти не чувствовал.
Публика неистово ликовала. Под гром аплодисментов пришли стражники и отобрали у нас оружие. Всех кроме меня согнали обратно в клетку. А я удостоился встречи с хозяином. Стражники, взвалив меня на плечи, дотащили меня до его покоев.
- Это что такое? – возмутился он, увидев, как меня тащили. – Немедленно его усадите, и лекаря сюда! ЖИВО!
Усадив меня за его стол, стражники бросились исполнять поручение. Боль потихоньку стала обостряться, хотя крови было немного.
- Не волнуйся - лекарь тебя подлатает, а покуда расскажи кто ты такой?
Я не успел ему ответить, поскольку потерял сознание. Очнулся я в постели и обнаружил, что мои раны были зашиты. Мой хозяин тут же принялся меня расспрашивать, кто я и откуда. Я рассказал ему, что мой покойный отец был мастером боевых искусств и перед смертью успел обучить меня. Подробностей о своем клане и обстоятельствах его смерти я рассказывать не стал. Решив, что я – мастер, он очень обрадовался, хотя сам я себя так никогда не называл, велел мне поскорее выздоравливать и набираться сил. Как ты наверно понял, мой хозяин зарабатывал тем, что предоставлял бойцов для поединков на арене, за что получал долю прибыли. Собственно потому он и стал меня лечить – мастер сделает ему имя и озолотит его.
Пока я выздоравливал я много думал о том, что совершил. Много раз я прокручивал в голове момент смерти отца, и все больше убеждался, что он виновен в ней не меньше моего. Я также много думал, почему не погиб на арене. Ведь у меня была возможность умереть с почетом, как воин, пусть не как шердир, и все же… я решил жить.
Через шесть дней я вновь был готов держать оружие в руках, и меня из поместья моего хозяина вернули назад в клетку под ареной. Из тех, кто бился со мной против бранкота, никого не осталось. Там были другие – крепкие и могучие воины. Мы очень быстро сдружились. Там были и пленные воины, и дезертиры, и охотники, за долги лишенные свободы. В каждой клетке, кроме тех, где было «ходячее мясо», как те, что были со мной во время битвы с бранкотом, был свой старший. Он знакомил новичков с правилами и следил за порядком. За это пайка у него была побольше. Кормили, кстати, нас вполне сносно – солдатской кашей. Приятно знать, что охранники едят ту же пищу. Должен заметить, что гладиатором быть не так паршиво, как обыкновенным рабом – в интересах хозяина, чтобы ты был здоров и силен. Ведь иметь одного сильного бойца куда выгоднее, чем постоянно покупать гибнущих слабаков. Да и в клетках мы сидели только перед боем на арене, в остальные же дни мы жили и тренировались на заднем дворе поместья хозяина. Не думай, что это были роскошные палаты – мы жили в домиках из грязи и глины. Стальные двери не давали нам войти в дом хозяина, а высокие стены не давали уйти со двора, так что охраны было совсем немного. Да и немногие горели желанием сбежать: обязанность у нас одна – сражаться. В «Рабском городке», как называли мы этот задний двор, у нас были все условия для жизни – еда, вода, простор, пусть небольшой, и даже женщин иногда нам привозили. Хотя, конечно, раб есть раб – у нас не было ничего своего, и хозяин мог с нами что угодно делать: убить, продать, подарить.
Как объяснил нам в клетке старший, бои проводились по праздникам и каждый десятый день. И сегодня был именно тот день. Хотя мне было нелегко связать и два слова на их языке, все же мы разговорились, и время летело незаметно. Спустя несколько часов за мной пришли. Меня повели темными, едва освещенными факельным светом, коридорами к большим деревянным воротам. Когда я подошел к ним мне в руку вложили короткий меч и, хлопнув по плечу, пожелали удачи.
Двери со скрипом и грохотом распахнулись, и яркое пустынное солнце вновь ударило мне по глазам. Спустя мгновение у меня в глазах прояснилось, и я увидел вдалеке еще расплывчатый силуэт огромного роста крепкого воина в шлеме-маске с шипами, вооруженного увесистой булавой на цепи. Он неторопливо размахивал ею над головой, громко и зловеще дыша через маску. Признаюсь, увидев эту громадину, я испугался, но все же совладал с собой и направился ему навстречу. Он тоже, не спеша, пошел на меня. Мы сблизились. Чуть заметив его замах на удар, я пригнулся, и едва успел спасти голову от печальной участи. По свисту в воздухе я понял, что сейчас последует удар сверху, и тут же откатился в сторону. Булава ударилась о землю совсем близко от меня. Не успел я опомниться, как он вновь размахнулся на удар сверху – не поднимаясь, я снова откатился, в этот раз назад и встал на ноги. Он закрутился, чтоб ударить по ним – я отскочил назад, перевернувшись в воздухе. Он продолжал крутиться, набирая скорость. Но чтоб задеть мою грудь, куда он видно целил, ему не доставало шага. Впустую прокрутившись, он сделал этот шаг, совсем не ожидая, что я, едва его орудие мелькнуло мимо нырну и кувырком подкачусь к нему, чтоб стоя на колене – ниже булавы – вонзить свой меч ему в живот. Когда я это сделал, тот потерял равновесие. На мгновение о потерял над телом своим контроль. Его орудие, просвистев над моей головой, ударилось ему в бок и это ускорило его падение. Он грохнулся, залив арену кровью. Я услышал уже, как знакомый мне голос, объявил, что победил Пустынный воин. С тех пор на арене я стал называться именно так.

Глава 7. Шанс.
Мои руки вновь были запятнаны кровью. И вновь я убил, чтобы жить. Я совсем не знал того человека. Я даже лица его не видел. Очень многие говорят, что убить человека трудно – я же считаю, это просто. Даже слишком. Гораздо труднее жить, не проливая крови. Ведь жизнь человека хрупка, отнять ее – пустяк, а сохранить – тяжкий труд. Хотя и для того и для другого достаточно одних и тех же знаний. Я знаю, о чем говорю, поскольку было время, когда я лечил раненых товарищей-рабов. За это я пользовался привилегиями старших.
Так вот, во время этого боя с гигантом, я едва не разорвал швы. Меня вновь призвал хозяин, чтобы похвалить, мол, бой был превосходный, он выиграл спор – владельцы гладиаторов часто спорили, выставляя своих лучших бойцов, причем даже проспоривший неплохо на этом наживался, так высоки были ставки.
Чтобы делать хозяину деньги мало быть искусным воином – нужно стать любимцем толпы. Для этого надо быть узнаваемым среди других гладиаторов и не только красивым именем. Ко дню моего следующего боя для меня приготовили мое бойцовское снаряжение – кожаный нагрудник, обтянутый светлой тканью и одежды пустынника, пустынники – это такой кочевой народ Махаэ, живут тем, что разводят верблюдов, адимов – пустынных коров, нередко разбойничают. Их одежда очень проста и скромна – сапоги, обычно из верблюжьей кожи, свободные рубаха и штаны, обычно из светлой ткани, плащ-накидка, и непременно тюрбан. Никаких украшений и роскоши даже у вождей.
Когда объявили «Пустынного воина», я вышел в своем новом облачении, вооруженный двумя саблями, которые в последствии станут моими постоянными спутниками на арене. К тому дню мои раны окончательно зажили, и я был готов покорять толпу. Я был настроен на победу и с нетерпением ждал команды начать. Былого волнения у меня уже не было, я был собран, спокоен. Против меня выступила команда из пяти бойцов: двое с копьями, торе с мечами. Они тяжело дышали, наполняясь яростью. Я скрыл лицо тканью, чтобы не заляпаться кровью, и, обнажив сабли, приготовился к атаке. Никому из них я не желал смерти в тот день, но движения, заученные до автоматизма сделали свое дело. Едва копейщик попытался поразить меня, я прыгнул на него через копье, вращаясь с обнаженными клинками, и голова его раскололась надвое. Он даже вскрикнуть не успел, а я не успел остановить заученные за долгие годы движения. С остальными было также: чуть только они пытались меня атаковать, я, уклоняясь, их разил. Один из мечников лишился головы, другой – руки и тут же получил удар по шее сзади, копейщику я перерезал глотку, уклоняясь и, не останавливаясь, проткнул оставшегося мечника. Бой длился совсем недолго. В конце осталась только поднятая пыль, «Пустынный воин», что двигался так быстро, что замараться не успел и пять тел в кровавой луже.
Мне нет оправдания, пусть не испытывая ненависти к ним, но я убил их, я. Но крови больше я не хотел, тем более хозяин велел мне время тянуть в бою подольше, играть с противниками. Ну не рубить же себе руки! Я решил идти путем, который мне тогда казался самым верным – преобразовать известные мне техники шердиров из поражающих в показательные. На это ушло у меня четыре месяца. Четыре месяца я учился побеждать, не убивая. Шло время, и у меня появились ученики. Конечно, я не мог им открыть таинства шердирских искусств, но некоторым движениям все же обучил.
Хозяин мой был человек толковый и знал, что гладиаторов надо вдохновлять на победы, которые приносят ему прибыль. Этим в основном занимались старшие, но порой он являлся к нам сам, произносил пафосные речи, о том, как жизнь прекрасна, о том, как всем нам повезло стать гладиаторами, ведь мало кто из рабов может заявить, что досыта ест. Рассказывал о былых сраженьях и победах. И говорил нам о свободе, и о том, как ее можно заслужить.
Способов довольно много: самый быстрый – сбежать, но это значит, что остаток дней ты будешь жить оглядываясь, ожидая, когда за тобой придут. Это не мой выход. Можно договориться с хозяином – совершить преступление: что-то украсть, кого-то убить - и он тебя отпустит. Еще способ: выведать, когда на игры придет какой-нибудь знатный господин, приятно удивить его, и может быть, он выкупит тебе свободу. И последний из тех, что я знал – законный. По законам того города, гладиатор подлежит освобождению, если подряд проведет полторы сотни боев без убийств. Или, если я старшой – сотня боев. При этом зрители имели право требовать крови, и раб не волен в этом отказать им.
Так у меня появилась цель. Я верил, что если не опускать рук, настанет день, и я стану свободным. Дни складывались в недели, недели - в месяцы, месяцы - в годы. Так прошло еще три года. Рабы живут бесцельно, и потому – недолго, им незачем считать дни. Те, кто смирились со своей долей, умирали быстрее других. Хотя, не все такие. Был один еще чудак – истинный воин. Жил лишь битвами, все разговоры его были лишь о былых сражениях и войнах. С каким упоением он о них рассказывал! Каждый бой для него был ритуалом. Свой смысл жизни он нашел, на что ему свобода? И умер он, как и мечтал – на поле боя, увенчанный славой, под гром аплодисментов.
К тому времени я стал знаменит. На меня делали огромные ставки, я часто сражался против пустынных чудищ, специально для этого пойманных. Когда меня везли по улице на арену, люди приветствовали меня, просовывали гостинцы через прутья клетки. Мы пировали с ребятами по дороге. Бои на арене стали рутиной. Единственной отрадой были тренировки – совершенствование шердирских техник. Я проще стал относиться к убийству. Немало за это время я пролил крови. Я приближался к цели – осталось провести лишь двадцать четыре боя, и я на воле.
В тот день у меня был особый бой – я должен был биться с завоевавшим себе почет и имя мастером Садибом. Садиб, естественно, не его настоящее имя, и, как и я, он не из этих мест. До того дня я его не видел. По слухам, он из северной имперской провинции, был там простым солдатом, был пленен в битве – так и попал сюда. Я был о нем весьма наслышан и, признаюсь, ко мне вернулось былое волнение.
Мы прибыли. В этот раз поединок должен был состояться не на арене, во дворце одного очень уважаемого горожанина для его собственного удовольствия. Бывало и такое. Бой должен был состояться в зале, специально для этого предназначенном. Через черный ход меня, само собой в кандалах, ввели туда. Я, наконец, увидел своего противника. Это был рослый, крепкого телосложения мужчина. Он был вооружен одноручным боевым топором с шипом на обухе в правой руке и изогнутым, когтеобразным мечем в левой, защищен полу-кольчугой с металлическим наплечником и кожаными наколенниками. Длинные светло-русые волосы, благородное лицо, пересеченное рубленым шрамом, прямой стан, уверенный взгляд – таким я его впервые увидел. Он склонил голову в знак уважения передо мной, я ответил ему. Мы поклонились хозяину дворца и его гостям, восседавшим в ложе чуть выше нас. Этот зал был чем-то похож на арену, но здесь пол был из черного камня с зеленым отливом. Вместо решеток, преграждавших путь с арены, были стальные двери. На верхнем ярусе было полно охраны. Все он были одеты в алые плащи, под которыми была кольчуга, вооружены копьем, большим клиновидным щитом, коротким мечем, защищены куполовидным шлемом, шитым алой тканью.
Нам было велено начинать. Мы вновь отдали друг другу дань уважения и я обнажил оружие. Он успел ударить первым. Я пригнулся, и его топор просвистел над моей головой, но он продолжил движение и я, поднимаясь, едва успел отразить удар его меча. Силы ему было не занимать. Мне пришлось использовать оба клинка для защиты. Он ударил меня в живот ногой – я отлетел в сторону. Не теряя скорости, я поднялся на ноги, и его топор вновь занесся надо мной – я откатился в сторону. Еще удар – еще откат. Теперь я вновь твердо стоял на ногах и мог перейти в наступление. Ринувшись на него, я уклонился от удара топора, и пустил в ход сабли. Хоть и с трудом, он отбивался от моих атаки, а затем сумел ответить мне. И вновь топором сверху – я блокировал удар, скрестив клинки, и он уже сильнее ударил ногой меня в грудь. На какой-то момент у меня в глазах потемнело, и я выпустил из рук оружие. Когда у меня в глазах прояснилось, я был на полу, мои сабли – далеко, а Садиб стоял надо мной, приставив меч мне к горлу. «Убей его!» - донеслось с ложи. Он колебался какое-то время, а затем, извинившись перед хозяином представления, сказал, что честь ему не позволяет, и он не убьет. Ложа вступила в спор. В моих ушах еще стоял звон, когда я услышал: «Стража, убить обоих!». Я понял, это конец. Но к моей неожиданности Садиб метнул свой меч и убил кричавшего. Я нашел в себе силы подняться, подобрал оружие и вновь был готов к бою. В нас полетели копья стражников, от которых мы с легкостью уклонялись. Садиб взял меня за шиворот и закинул на ложе – не так уж высоко она была. Я вступил в бой со стражниками. Не прошло и минуты, как верхний ярус был освобожден от присутствия стражи. Теперь мне осталось найти путь к стальным дверям нижнего яруса и открыть их.
Не стану рассказывать, скольких и как я убил, чтобы помочь новому другу, но кровью залит был весь пол. Добравшись до заветной двери, я освободил его и дальше свой путь из дворца, а затем и из города мы продолжили вместе. Пути другого не было, и мы отправились в Пустыню. Порой Судьба дает человеку шанс самым неожиданным образом. Шанс добиться своего, пусть не всегда согласно замыслу, а порой и принципам. Но это отнюдь не значит, что Она к тебе не благосклонна.
Да, увлекся – уже поздно, завтра день нелегкий, надо отдохнуть.

Глава 8. Две крепости.
Лампа уже догорала, а метель выла все сильнее. Вновь оборвав свой рассказ, Мефис направился к своему гамаку.
- Учитель, - обратился к нему юный жрец, - можно спросить?
- Конечно, - удивленно ответил тот.
- А почему вы все время в капюшоне?
- Не знаю, как сказать, - Мефис снял капюшон и посмотрел Адриану в глаза. Сердце юноши сжалось, по спине побежал холодок, словно сама Смерть коснулась его. – Вот почему. – Он снова его одел, - это нормально – у всех, кто смотрит мне в глаза примерно такая реакция. Я уже привык. Однако, это сильно смущает окружающих людей и привлекает ко мне излишнее внимание, а внимание часто рождает слухи, страх. Не всегда страх играет на руку. И не всегда в нем есть необходимость. Надеюсь, на твой вопрос я ответил. Теперь, я думаю тебе стоит отдохнуть – день завтра будет не из легких. Спи, а мне еще есть, над чем поразмыслить. – Произнеся это, Мефис погасил лампу.
Метель все бушевала. Адриану не спалось. Какое-то время он мог наблюдать во тьме силуэт учителя, размышлявшего о своем. Затем глаза его сомкнулись. Чуть погодя его разбудил шум упавшего где-то поблизости дерева. Он заметил, что тьма в шатре опустела – Мефис исчез. Внезапно в небе что-то несколько раз вспыхнуло ярким белым светом, будто пламя костра при сильном ветре. Он снова попытался уснуть. Сквозь звуки воющей метели ему стали казаться крики ужаса и боли. Он уснул.
- Проснитесь! - разбудил Адриана солдат, вошедший в шатер. – Скорее проснитесь, господа!
- Что случилось? – нехотя поинтересовался заспанный Мефис.
- Господа, скорее, скорее – сами все увидите, идемте.
Метель уже стихла, утро было ясным, снега было покалено. Когда они вышли из шатра, увидели, что граф Талним уже ждет их с отрядом бойцов у настежь открытых ворот крепости.
- А, вот и вы, наконец, вот, полюбуйтесь, - обратился к Адриану Талним.
- Ворота открылись, - неуверенно ответил жрец.
- Это не все. Идемте.
Он поманил рукой за собой и отправился в крепость. «О, всемогущий Фир!» - воскликнул жрец, увидев то, ради чего его разбудили. Во внешнем дворе крепости всюду были тела убитых самым жестоким образом солдат графа Морега. Одни лежали, изрубленные, на земле, другие были насажены на копья, третьи были пригвождены к стенам их же мечами, было трудно сказать, сколько и чьи части тел были разбросаны по земле под снегом. Метель очень много застлала, и все же некоторые из них проглядывали из снега. Смрад был едва уловим – было очень холодно, и тела остались нетленны. Солдаты, сопровождавшие Талнима, едва сдерживая рвоту, крепче сжимая свои копья, стали держаться к командиру ближе. Мефис пошел вперед.
- А ворота внутренней стены открыты, - громко сказал он. – Ну, что же вы замерли?
- А вдруг крепость проклята, и нас постигнет их участь? – нерешительно спросил один из солдат.
- Нашли, чего бояться – с нами служитель Фира, ни одно проклятие нам не страшно! – Вмешался Талним.
Солдаты стояли, будто вкопанные.

[Тарус-чародей]

- У ваших солдат беда с дисциплиной, граф. Оставайтесь здесь и охраняйте вход, мы справимся сами.
С этими словами Мефис повел Адриана внутрь цитадели, и вскоре они скрылись во мраке. Холодные стены внутри пропитались духом смерти. Полы узких коридоров были устланы телами зверски убитых солдат. Было мало света, и спутники двигались почти на ощупь. Они приблизились к большой винтовой лестнице, поднявшись по которой, решили разделиться – Мефис пошел исследовать левое, а Адриан – правое крыло. Наверху было светлее и свежее. Было не так много убитых. Обследовав одну за другой комнаты, Адриан наткнулся на единственную запертую дверь.
- Кто это? – спросил испуганный девичий голос с другой стороны.
- Я… Адриан – жрец Фира. А вы кто?
Тишина.
- Отзовитесь!
Тишина. После неудачных попыток выломать дверь, Адриан отправился искать Мефиса. Отходя от двери, он увидел силуэт во мраке.
- Кто здесь? – сурово спросил жрец.
- Всего лишь я, - ответил ему знакомый голос.
- Учитель? Вас то я и искал – нужна помощь. Никак не могу открыть дверь.
Мефис вышел из тени, в руке у него был мешок с чем-то протухшим. Он вынул отмычку и, поковырявшись немного в замке, спросил:
- Выбить ее пытался?
- Не получилось.
- Попробуем иначе.
Мефис вынул кинжал, вставил его в щель меж стеной и дверью там, где замок соединяет дверь со стеной.
- По моей команде стукни жезлом по клинку.
- Не сломается?
- Бей.
Послышался металлический скрежет после удара, клинок вернулся в ножны, дверь со скрипом открылась. На полу лицом вниз лежала светловолосая девушка, одетая явно слишком легко для такого мороза. Мефис быстро наклонился к ней, пощипал пульс: «Жива!». Адриан быстро поднял ее, уложил на кровать и закутал в одеяло. Очень скоро уже в шатре командир опознал в ней королевну.
- Что с ней, учитель? Холод?
- Она без чувств не от холода – в комнате, где мы нашли ее, было довольно тепло, теплее, чем в других частях замка. Я думаю тут дело в страхе – ее что-то сильно напугало.
Вскоре королевну привели в чувства, и, после ее беседы с графом Талнимом, Мефис попросил оставить его наедине с юной госпожой.
- Я рад вас видеть в добром здравии, госпожа. Мое имя – Мефис, и когда-то давно, еще до вашего рождения, я служил у вашего покойного батюшки, служил вашей семье. И вот, вновь судьба распорядилась так, что я вам помогаю. О том, что случилось, мне рассказал советник Кай. Позвольте узнать, насколько вы ему доверяете?
- Как себе, а что?
- От вашего пленителя мне стало известно, что за вашим похищением стоит советник Кай. Пока я не знаю, зачем ему это, но пока мои опасения подтверждаются.
- Какие опасения?
- Измена. Измена с целью свержения вашего рода с Дарийского престола. Насколько мне известно, вы, моя юная госпожа, последняя в королевском роду.
- А кем именно вы служили моему отцу?
- Формально я ему не служил. Мое имя вы никогда не найдете в архивах. Я, так сказать, выплачивал свой долг. Я – придворный призрак, тень. А занимался я тем, что разоблачал и уничтожал заговорщиков, тех, кто угрожал правлению вашего батюшки. Он не щадил изменников. Ваш покойный батюшка был мудрым правителем, прозорливым стратегом, хорошим другом.
- Почему вы считаете, что Кай причастен к похищению?
- Об этом мне рассказал ваш похититель. Незадолго до его смерти я посмотрел ему в глаза, и он рассказал мне все, что знал.
- У вас очень проницательный взгляд, - почти с насмешкой произнесла королевна.
- Не многие его выдерживают.
- И все же, зачем это Каю? Он много лет пользовался полным доверием моей семьи и все это время был нам верен…
- Причины могут быть разные. Может, он хочет власти? Или его купил кто-то, кто хочет? Может, ваши соседи решили, что во времена безвластья на вас будет удобнее напасть? Кто знает… Я думаю, вы сможете это узнать у него, если хотите.
- Если вы правы, нужно немедленно отправляться в столицу и арестовать изменника!
- Это будет непросто. Насколько я знаю, граф Талним взял с собой сюда всех, кого смог, и в гарнизоне осталось около полста верных вам солдат. Сейчас город под охраной наемной армии Кая. Сколько у него людей, я не знаю. Хотя, мне все еще не ясно, зачем же он отправил меня вас освободить.
- Освободить?
- Привести вас и доставить голову вашего похитителя.
- Я думаю, господин Мефис, что нам надо попасть в столицу, и там все станет ясно. Зовите графа Талнима – мы возвращаемся в столицу.
- Да, госпожа, как пожелаете. – Встал, кланяясь, Мефис. – Но прежде еще один вопрос, госпожа. Мне известно, что этой ночь в замке творились странные вещи, прошу вас, расскажите, что произошло.
- Я проснулась в своих покоях, услышав крики на улице. Сперва я решила, что это просто воет метель, и мне просто чудится. Но после вопли ужаса стали приближаться. Я решилась выйти и посмотреть, что происходит. Снизу, среди воплей, доносилось то «Держи его!», то «Спасайтесь!». Я шла по коридору без всякого страха, поскольку была уверена, что это осаждающее крепость верное мне войско ворвалось в крепость. Было темно, но в свете стенных факелов я уже могла разглядеть лестницу. И тут я сбавила шаг – я увидела ослепительный белый свет, исходящий снизу. Потом появились в ужасе бегущие солдаты, и я увидела. – Королевна замолчала.
- Что, моя госпожа?
- Демона, черного демона с белыми светящимися крыльями и горящими глазами. Он был вооружен острым кинжалом, который проникал сквозь броню солдат в их плоть, словно нож в горячее масло. Свободной своей рукой он швырял их, словно тряпичные куклы. Увидев, что он меня заметил, я, что было сил, устремилась к своим покоям, заперлась там и молилась всем богам и духам, каких знала, чтобы он не явился за мной. Потом все стихло, но глаз я не сомкнула. Видно уже под утро в дверь постучали,… а дальше не помню.
- Благодарю вас, госпожа, - собрался Мефис уходить.
- Постойте. Сперва скажите, кто тот юноша, что я видела подле вас?
- Его имя Адриан, он мой друг и ученик. До столицы путь неблизкий, так что у вас еще будет время его узнать. Набирайтесь сил, госпожа – в столице будет несладко. – И с этими словами Мефис вышел из ее шатра.
Вскоре тысячное войско, возглавляемое юной, но сильной духом королевной двинулось к Семерону. Оно двигалось очень медленно из-за глубоких сугробов, тяжелых осадных орудий и сильного мороза. Марье, по ее приказу, нашли броню и мужское платье. Оружейных дел мастер долго корпел, стараясь предельно облегчить броню своей госпожи и не сделать ее уязвимой. Мастер сработал превосходно, эта броня была достойна дарийской королевы. Впрочем понапрасну время не терял никто.
- Учитель, я много размышлял о происходящем, - обратился к Мефису Адриан.
- И?
- Вы, помнится, задавались вопросом, почему советник Кай велел вам вернуть королевну живой обратно в Семерон. Так вот, вам известны особенности закона о престолонаследии в Дарии?
- Причем здесь это?
- Все дело в том, что король, или королева может отречься от трона в пользу любого знатного подданного. Быть может, он, таким образом, стремится узаконить свою власть. А, учитывая, что Семерон в его полной власти, деваться ей некуда – лишь уступить. Или на худой конец он мог бы на ней жениться и узаконить свою власть таким образом.
- Да, оба варианта приемлемы, но есть еще граф Талним и его войско. На что он надеялся?
- На то, что Талним понесет потери при осаде крепости и по дороге. Потеряет много людей и даст Каю время набрать больше наемников.
- Похоже на правду, - ответил Мефис задумавшись. Ты меня впечатлил, твои выводы. Я думаю, дальнейшие предположения бессмысленны – все скоро и так станет ясно. Ну, а как тебе наша «пленница»?
- Вы о королевне? – смущенно уточнил Адриан.
- Да, что ты о ней думаешь?
- Пока сказать трудно, достойный ли она правитель…
- Я не о том: ты заметил, сколько в ней огня, сколько страсти! Каково сочетание! Прекрасная, но печальная. Страстная и гордая. Скромная и своевольная. Последние две черты ты скоро сам увидишь. А мне, вот, любопытно, что она сделает с Каем, когда мы прибудем во дворец.
- Вы правы, огня в ней много, но и мудрость ей не чужда.
- Откуда ты знаешь?
- Ну… просто знаю.
- Ну, раз ты знаешь… - усмехнулся Мефис. – Впрочем, увидим, - вдумчиво улыбнулся шердир. - Кстати, я заметил, что ты стал звать меня «учитель». Мне неприятно это звание – с ним связано немало воспоминаний, что мне неприятны, поэтому зови меня по имени.
Адриан согласился. Шли дни, и войско медленно приближалось к Семерону. На десятый день пути они уже были близ столицы. Дозорные сообщили, что ворота в город закрыты, а на стенах стоят солдаты, одетые не в дарийскую форму. В королевском шатре началось совещание.
- Итак, - начал Талним, - нам известно, что город находится в военном положении. Сколько бойцов у изменника мы не знаем. Сколько верных нам людей в городе мы не знаем. Признаюсь, ваше высочество, я в замешательстве: идти на штурм нам нечем – осадные орудия сильно повреждены, а чтобы «царапаться в стены», у нас мало людей.
- Благодарю за честность, граф, - по-королевски ответила Марья. – Ваше мнение, господин Мефис.
- Я предлагаю дать высказаться Адриану – он в монастыре обучался военному делу, и думаю ему есть, что сказать.
- Говорите, справедливый.
- Кхм, я и правда обучался ратному делу. Мы точно знаем, что город под охраной наемного войска, но воевать оно будет не за город, а за того, кто ему платит. Значит, если нам удастся взять в плен советника Кая, вы вернете себе город – наемники не станут сражаться, если наниматель в плену.
- Не все таковы, - вмешался Талним, - есть кланы, которые верны хозяину до фанатизма, покуда действует договор. Так что в любом случае нам стоит готовиться к битве. К слову сказать, чтобы взять в плен советника, нам, сперва, следует попасть в город. Есть предложения, как это сделать?
Адриан задумался.
- Есть, - вмешался Мефис. – Сразу предупреждаю: это рискованно. – Мефис помолчал немного и, убедившись, что нет возражений, продлжил. – Я заключил договор с советником о том, что доставлю к нему ее высочество и голову ее пленителя. Вот вам и способ пробраться во дворец.
- Что-то не пойму, - возмутилась Марья. – Вы что же намереваетесь преподнести ему меня и королевство?
- Именно так, госпожа, он и должен думать. Я, согласно договору, доставлю вас во дворец, а после, я в вашем распоряжении. Попав в тронный зал, мы схватим Кая.
- Так прямо и схватим! – усомнилась королевна. – Двое против целого войска!
- Вы можете взять с собой нескольких ваших стражников, госпожа.
- Это возмутительно! – воскликнул Талним. – Здесь явный заговор!
- Гарантией выполнения мною обязательств станет Адриан, который отправится с нами. Служитель Фира не допустит предательства. Теперь, ровно через три четверти часа вы, граф, начнете атаковать главные ворота города. Атака должна быть скорее показной: ее цель не захватить город, а выманить как можно больше наемников из дворца. До начала атаки никто не должен знать, что вы здесь. Я начну действовать, когда услышу колокол, бьющий по тревоге. Вам, госпожа, я предлагаю взять с собой не более полусотни стражников.
- Затея рискованная, но сработать может, - рассудила королевна. – Как думаете граф?
- Велика будет цена успеха, - задумчиво произнес Талним.
- Что скажете вы, справедливый?
- Я готов служить вам и впредь! – немного наивно сказал юный жрец.
- Что ж, тогда действуем!
Королевна в сопровождении полусотни стражников, Адриана и Мефиса проследовала через городские ворота. Два отряда наемников сопровождали их по улицам Семерона до самого дворца. По ходу Адриан внимательно осматривался по сторонам и заметил, что наемники были всюду: на стене, на улицах, у входа во дворец. Идя по улице Мефис не вертел головой, он скорее вслушивался, чем смотрел. Из рук он все не выпускал тот мешок с тухлятиной. Когда они вошли во дворец, Мефис приблизился к Адриану и чуть слышно заговорил:
- Заметил? Их много, больше, чем я думал. Похоже, наши силы я переоценил.
- Что же делать?
- Пока будем придерживаться плана, а, в случае чего, не теряйся.
Они вошли в тронный зал. Там, стоя подле трона, их уже встречал советник Кай. У стен, построившись в две шеренги, стояли вооруженные мечами и алебардами наемники Кая. На балконах второго яруса стояли лучники, направив луки на гостей. Двери с шумом захлопнулись. Стало ясно: пути обратно нет.
- Ваше высочество, а вот и вы! – радостно и приветливо заговорил советник. – Я так вас ждал! Пожалуйста, господа стражники, сложите оружие – оно вам не понадобится. Здравствуйте и вы, господин шердир, - все тем же тоном обратился он к Мефису и стал спускаться по ступеням, ведущим к трону, - низкий поклон, о справедливый, - чуть склонил он голову перед Адрианом. – Как же я рад вам! – он приближался. – Господа стражи, оружие еще при вас? Ваше высочество, ради сохранения их жизней, прошу вас, прикажите им сдаться.
- Сложите оружие, - вынула меч королевна и бросила его на пол. Ее примеру последовали стражники.
- Вот и славно, что все так быстро разрешилось!
- Советник, а договор наш еще в силе? – спросил Мефис.
- Само собой. А, кстати, голова изменника при вас?
Мефис бросил свой мешок в руки советника. Он развернул его и увидел голову Карла Морега. Он с отвращением отбросил ее проч.
- Поделом ему. Вы славно потрудились. И что же, теперь покинете нас, или останетесь послужить еще?
- Я думаю, часок, другой я погощу, пока вы освободите того узника, затем покину вас.
- Изменник! Вы все изменники! – воскликнула королевна.
- Я сожалею, госпожа, но все идет по плану, - улыбнулся ей Мефис.
Наемники быстро собрали лежащее на полу оружие и вынесли за пределы тронного зала.
- Славно, стрелки, возвращайтесь на свои посты, - приказал Кай. – Шердир, справедливый, вы можете идти. Стража, сопроводите королевскую охрану до их камер. А мы с ее высочеством пока обсудим наши дела.
- Советник, а когда будет готов приказ о помиловании?
- Как только мы с королевной придем к соглашению. А сейчас ступайте.
- Мы не прощаемся, советник, - откланялся Мефис, выходя в дверь. Адриан последовал за ним.
- Вы что, решили ее предать?! – в полголоса возмутился жрец, когда они уже были за дверью.
- Все так и должны думать, - ровным тоном ответил Мефис. – Ты видел, сколько тут охраны? Сейчас предпринимать что-либо опасно, и для королевны тоже. Подождем, пока Талним начнет атаку, и тогда… так, ты видел высоту тех балконов, где были стрелки? Спрыгнуть оттуда сумеешь?
Да, - Адриан кивнул. – А причем здесь они?
- Иначе в тронный зал без шума не попасть. Сделаем вот как: проберемся ты на один, я – на другой, перекроем двери, на них ведущие, сидим там и ждем тревоги. Когда они всполошатся, спрыгиваем. Я займусь стражей, а ты перекрой остальные входы в тронный зал. И еще: я почувствовал в тронном зале твое желание вмешаться в разговор. Впредь, прошу тебя, вмешивайся. А, если что, есть я – придумаю что-нибудь.
Они сделали все по плану. В зале Кай убеждал Марью передать ему власть мирно, а стражники стояли, будто каменные, будто и не слышат ничего. Раздался звон колоколов, предвещающий нападение. Стражники встрепенулись, и не успели они опомниться, как раздался лязг клинков, вынимаемых из ножен, затем звук их проникновения в плоть. Это Мефис спрыгнул на нижестоящего стражника. Тот не успел еще упасть, а Мефис, упершись в него ногами, напрыгнул на следующего. Тем временем Адриан привел жезл Фира в боевую готовность и последовал за учителем вниз. Приземлившись, он сбил с ног двоих и быстро отскочил к двери и запер ее на засов. А Мефис продолжал лить кровь. Без тени жалости он разил стражников, и вскоре Адриан пришел к нему на помощь. Королевна с Каем тоже не теряли время: они подобрали лежащие на полу алебарды и вступили в схватку. Покончив со стражей, Адриан хотел, было, вмешаться, но Мефис его остановил: «Это их дело».
Как оказалось, они оба превосходно владели своим оружием. Их бой был красив и грациозен, но королевна оказалась проворней оппонента и выбила из его рук оружие. Она замахнулась, чтобы нанести смертельный удар, на Адриан убедил ее этого не делать:
- Госпожа, я понимаю, смерти за содеянное он заслужил, но поймите и вы: если он умрет, трона вы не получите.
- Как так?!!! – обернулась Марья.
- По законам Дарии, лишь благородный муж трон может занимать. Так что, если регент не изменит закон о престолонаследии в вашу пользу, ваша династия прервется.
- Есть еще способ, - вмешался Мефис. – Выйти замуж за достойного мужа, но опять-таки при живом регенте.
- Эээ… да, и это, кхм, вариант. Но выбирать-то вам, госпожа, - продолжил Адриан.
- Уххх! За злодеяния твои, Кай, тебя должно казнить! На кол бы тебя!
- Довольно крови, госпожа, - прервал ее Адриан. – Ведь в его власти битву у стены остановить и распустить наемное войско!
- Да будь ты проклят, Кай! Живи! – наказала Марья. – Но жить ты будешь при том условии, что ты: во-первых, немедленно распустишь свое войско, во-вторых, изменишь закон о престолонаследии в мою пользу и, в-третьих, навсегда покинешь Дарию. Ты согласен?
- Да, госпожа, - встал на колени Кай и поклонился королевне.
- Как вы великодушны, госпожа, - цинично произнес Мефис.
- Мне трупы и мученики не нужны! – гордо ответила владычица Дарийская.
Вскоре Кай выполнил свои обязательства и покинул Дарию. Тело старого короля, наконец-то захоронили. Провели со всеми почестями, объявили день скорби. Часть наемного войска осталась на королевской службе. На Дарийский престол взошла Марья Первая. Ее короновал Адриан, удостоенный этой чести за выдающиеся заслуги перед королевской семьей. На церемонии явления королевы народу граф Талним стоял по правую руку от королевы, а Адриан – по левую. Мефис же остался в тени и видел все оттуда. На той же церемонии граф Талним был награжден королевским орденом доблести. В честь восхождения королевы Марьи на трон было объявлено пять дней гуляний.
По этому поводу в королевском дворце состоялся пир, на который собралась вся семеронская знать. Был Адриан. И даже Мефис был. Он, по обыкновению, сидел тихо, пил немного, тостов не произносил, не танцевал, не пел. Хотя, случалось, подпевал негромко. Адриан тоже не пил, ведь Фир не велел своим служителям. Весь вечер он не сводил глаз с юной королевы, не упускал возможности ее пригласить на танец. Она была не прочь его компании, даже напротив. Играла музыка, вино лилось рекой. В скором времени гости напились, и никто не заметил как юная королева скрылась с молодым жрецом. Никто, кроме Мефиса. Он посидел еще немного, а потом вернулся в свои покои.
Ближе к утру вернулся Адриан – по просьбе Мефиса их поселили в одной комнате. Он тихонько открыл дверь и стал прокрадываться к кровати, но скрипучий пол его выдал.
- Ты быстро, - сонным голосом заметил Мефис.
- Да, там уже нечего делать, гости расходятся…
- Я не о том – на твоем месте я задержался бы у королевы дольше.
- Ах, вот вы о чем… - Аодриан покраснел. – Кто-то еще заметил?
- Нет – я постарался, чтобы им было не до того. Ты такой мордобой пропустил! Впрочем, гости так напились, что ничего не вспомнят.
- Да, - протянул Адриан. – Нас точно не хватились?
- На этот счет не переживай. И еще: есть хорошая новость – я перестал ощущать преследование, и мы можем задержаться здесь ненадолго.
- Что занчит не ощущаете?
- Ну, я в какой-то степени могу ощущать тех, кто нас преследует, равно, как они ощущают нас. Сейчас объяснить это сложно, но, думаю, я смогу тебя этому обучить.
- Вы очень много рассказали о себе, но, кто вы, для меня еще загадка.
- Я не с проста рассказывал все по порядку. Скажи я прямо все как есть… тебя готовым к этому я не считаю. А на чем, к слову, мы в прошлый раз закончили?
- Вы рассказали о с своем побеге с другим рабом.
- Ах да…

Глава 9. Война.
После того, что случилось, у нас оставался только один путь – в Пустыню. Под покровом ночи мы покинули город и устремились вглубь Махаэ. Я – шердир и обучен выживать в пустынях, а вот мой спутник был из другого теста. Во время пути он много рассказал о себе. Родом он был из южной имперской провинции, не помню названия, из семьи рыбака. Великим воином он не мечтал стать, пока его не отправили на войну. Там, в битвах, он обрел свою силу и свое призвание. Он стал одним из лучших солдат имперской армии. Он побывал во многих сражениях и мечем открыл себе путь в жизнь. Но он не воин, как могло бы показаться. Воин, по природе своей, сражается ради славы, своей славы. Он убивает, повинуясь кодексу чести, им же придуманному. Он живет лишь для битвы, для убийства. Иного ему не хочется, оно ему не ведомо. Нет, Садиб не был воином – он был солдатом. Солдат и воинов многие не различают, но все отличье в том, что солдат не за славу, а за жизнь свою сражается на поле брани. Он сражается за друзей, что с ним пошли в бой. Сражается за свою землю, за свой народ. Не смерти ради, а жизни солдат вступает в бой.
Так вот, он дослужился до звания сотника в войне где-то на юге Империи. Там на его отряд напали, и он был взят в плен. Потом его продали в рабство, так он и стал гладиатором.
По пустыне мы странствовали несколько дней, даже не зная куда. Нашим главным занятием было не планирование пути, а поиски пищи и воды. От жары с Садиба бежали семь потов, а солнце сильно обжигало его полуголое тело. Броню свою он выбросил, иначе она бы его прожгла. Я дал ему свой плащ – ему стало легче. За это время мы несколько раз оказывались на грани гибели, но всякий раз спасались и находили в себе силы идти дальше. Однажды нам встретилась группа пустынников. Они были известны как разбойники и головорезы, но ничто человеческое им не чуждо, в том числе и желание помочь ближнему. Оно есть в каждом человеке, независимо от его происхождения, убеждений, рода занятий. Правда, не все помнят, что оно у них есть. Поняв, что взять с нас нечего, они отвели нас в свое поселение и приняли как гостей. Во многом это случилось потому, что мы выказали им свою дань уважения при встрече, а ведь многие горожане пустынников грязью считают. Они приняли нас, согласно всем обычаям гостеприимства, а мы вели себя, как подобает гостям. Спустя немного времени, они приняли нас в общину, и мы еще около трех лет там жили. Садиб даже обзавелся семьей. Я радовался за него, а он все спрашивал, когда же я женюсь. Но я оставался один, всегда один. Тени и призраки моего прошлого не хотели меня оставлять, а взваливать это бремя еще на кого-то не хотел я. Я верил, что проклят, что убивать – мой рок.
Шло время, и однажды в наше поселение пришел странник. Мы очень удивились, что он сумел отыскать наше поселение среди пустыни, но встретили его как подобает. Странник оказался рыцарем Ордена Света и пришел к нам с важным делом – он рассказал, что на земли Запада движется войско Зла, и он призвал нас выступить на защиту народов Запада. Законы чести нашего племени гласили, что такая война святая, и вечный позор тем, кто не станет сражаться. Вскоре мужчины и юноши, среди которых были и мы с Садибом, простились с семьями и двинулись вслед за странником на Восток.
Мы долго шли сначала через пустыню, потом морем до самой Бескрайней пустоши – пустыни пыли и серых камней. За все время, пока мы шли по пустоши, я не видел ни единой живой твари, а шли мы долго. Лишь завывание ветра и наши редкие разговоры нарушали мертвую тишину, царившую там.
Пока я жил в Махаэ, я слышал много рассказов о войнах от воинов, в них участвовавших. Они убедили меня, что война – исключительно благородное дело, где последний нищий, проявивший достаточно доблести может стать царем. Там проклятый благословенье обретет. И для меня участие в войне, а тем более в войне священной было путем к искуплению, расплате за злодеяния мои. Тогда мыслил я иначе, чем сейчас – эта война на многое открыла мне глаза. Поэтому был рад и весел, не смотря на тяготы пути.
За все время нашего путешествия Садиб не улыбнулся ни разу. Он был даже мрачнее, чем я сейчас. О войне у него было совсем иное представление, отличное от моего. Он ведь воевал, и знал, что происходит на поле брани. Я поинтересовался, почему он так невесел, что его гнетет. Он рассказал, что вновь за меч свой браться он не хочет, хотя и понимает, что это его долг. Он рассказал, что вновь лить кровь, хоть и врагов и нелюдей, не хочет. Как истинный солдат, он понимал, что дать отпор захватчикам необходимо, равно как и то, что велика будет цена победы. Тогда, доверяя воинам и таковым себя считая, я не внял его словам.
Мы прибыли на место, где условились биться. Пустошь. Ровная гладь. Кроме нас уже прибыли и другие призванные: народы Империи, кланы гномов, племена эльфов, многие народы людей, маги. Я прежде никогда не видел столько воинов. Издалека казалось, что среди пустоши образовалось огромное пестрое озеро, уходящее за горизонт. Мы разбили лагерь. Рыцарь уверил нас, что через несколько дней, когда подойдут остальные войска, мы двинемся на неприятеля. Шли дни, а я все думал, как может быть воинов еще больше. Я не терял напрасно времени, понимая, что мне вновь придется биться во всю мощь, не растягивая время поединка, ибо здесь не будет ставок, победителей, проигравших. Будут лишь те, кто пал и кто остался жив, забытые и прославленные, проклятые и благословенные.
Небольшие племена, вроде нашего, объединялись в большие армии под командой Рыцарей. Имперские войска повиновались своим командирам, не без поддержки магов и их служителей.
Дней, кажется, через шесть рыцарь объявил, что нам пора выступать. И мы пошли вслед за ним. Он и вел нас в бой. Я был среди тех, кто рвался в бой и был в первых рядах. Я ехал верхом с высоко поднятой головой, широко улыбаясь, радуясь битве с другими воинами.
Мы поднялись на возвышение, и… я увидел за ним то, против чего решился выступить – воинство Зла. Это было черное бушующее море, с ужасающим грохотом стремящееся к нам. От топота их ног содрогалась земля, их рыки и боевые кличи оглушали меня и других. Рыцарь обнажил свой меч, и мы последовали его примеру. А войско Зла все приближалось. Уже казалось, что мы слышим их зловонное дыхание. Рыцарь велел нам ждать. Вот я уже мог разглядеть впереди черных орков – копейщиков, что были впереди. Когда они были уже у подножия возвышения, рыцарь скомандовал: «В бой!». И мы ринулись за ним. С криком и грохотом мы обрушились на врага, как лавина. Естественно, конница понесла огромные потери, напоровшись на копейщиков. Но и врагов снесли немало.
Копье врезалось в плоть моего коня, и я, вылетев из седла, попал в окружение. Но не растерялся: я быстро встал, и мой клинок стал разить орков, разбрызгивая их кровь, которая, вопреки поверью, вовсе не черная, а темно-темно-красныая. В те мгновения я не думал о своем проклятье – лишь о том, как уцелеть. Увлекшись битвой, я не замечал как все больше углублялся в ряды врагов. Вскоре это потеряло значение, когда в бой вмешались наши пешие войска и маги. Я видел, как откуда-то сзади в гущу врагов полетел шар огня, едва меня не задев. Вскоре по земле нельзя было ходить, не наступив на убитого или отсеченную руку. А битва становилась все ожесточеннее. Вскоре пешие войска меня догнали и присоединились. В этой кровавой мясорубке я едва различал друзей и врагов. Не стану лгать, возможно в тот день были воины Света, павшие от моей руки. Ведь когда ты на поле брани, в гуще сражения, ты думаешь о том и только о том, как уцелеть самому.
Это побоище еще долго длилось. Чтобы уцелеть, я пользовался своим ростом, ловкостью и юркостью. Мечи, копья топоры врагов проносились мимо меня, ибо были мною ожидаемы. Было так, будто я мог предчувствовать события и мгновенно уклоняться, сражая наповал врагов. Помимо орков с нами воевали и восточные люди. Прорубив оборону зеленокожих, мы встретились сними. Они были защищены шлемами-масками, так что лиц я их не разглядел. Воины в серебристой чешуе и алых плащах, вооруженные либо длинными копьями, либо короткими кривыми мечами, были куда более опасными противниками, нежели едва организованные орки в бронзовых нагрудниках с чуть изогнутыми тяжелыми широкими мечами или ятаганами. Видно, вооружение орка зависело от его роста. А контраст размеров орков был велик. Не знаю, заметил ли кто-то еще, но там было не менее двух видов орков: низкорослые, кривоногие, лысые зеленокожие с кольцами в ушах, в носу, в других местах и высокие, стройные порытые бурой шерстью с пышной, порой черной гривой воины. Одни визжали как свиньи, другие рычали подобно львам.
Так вот, покончив с орками мы принялись за людей. Я пробивался все глубже в стан врага. Моя легкая сабля легко находила бреши в их броне, пуская их кровь, не смотря на мифы и заверения служителей Света, такую же алую, как и у нас. Во время боя я отобрал у одного из противников меч, и атаки мои стали еще более смертоносными. Вскоре я заметил, что зашел слишком далеко, ибо враги были и впереди и позади меня. Отступать мне было некуда, и я дердал позицию ожидая прибытия подмоги. Я держался долго, разя врагов, не давая себя убить. Когда пришла подмога, мне стало очевидно, что я сильно сместился куда-то в сторону, ибо на выручку мне пришли не соплеменники, а воины эльфов. Они неторопливо двигались вперед своим боевым построением, сметая врагов. Как и вооружены они были даже легче, чем Рыцари Света. Меня восхитила организованность и слаженность их действий. Было так, будто они чувствовали друг друга, и это обеспечивало синхронность. Под их натиском оборона противника рушилась, мы побеждали, как мне казалось.
Мне казалось, что до победы подать рукой, но услышав звериный рык где-то впереди, я усомнился в победе. То были орочьи всадники верхом на варгах. Они неслись с такой скоростью, что я на время растерялся, но вскоре собравшись, я двинулся им навстречу, что вызвало удивление у некоторых из них. Еще бы: растерянные эльфы позади пытаются перегруппироваться для отражения атаки, а в это время одинокий воин мчится навстречу отряду наездников. Быть может, они сочли меня безумцем, но я точно знал, что делаю. Подобравшись достаточно близко, я, что было сил, оттолкнулся от земли и налетел прямо на одного из первых наездников. После недолгой борьбы я скинул его с варга и, развернув его направился навстречу неприятелю. Вцепившись в злобную тварь ногами, я разил едущих мне навстречу врагов, которые перед смертью, очевидно, были в некотором замешательстве.
Я, было, вновь уверовал в победу, но не тут то было. Передо мной возник враг, которому, при всем своем мастерстве, я противостоять не мог. Князь Тьмы – один из многочисленных владык мира Зла, служитель Черной Башни. Рыцари Света рассказывали о них и строго-настрого наказывали, завидев одного из них, бежать. Бежать, не оглядываясь и как можно дальше. Не вняв этому, я направил своего варга на Князя и… трусливая тварь, сбросив меня, помчалась проч. Едва поднявшись, я вступил с ним в бой. Его слуги не вмешивались – бой был только между нами. Мой противник был высокого, даже огромного роста – вдвое, а может и втрое выше меня, весь закованный в черные крепкие тяжелые доспехи. Его лицо скрывал шлем, через который он громко и зловеще дышал. На его черном щите был золотой герб – ворон, осыпающий перья. Он удивительно свободно двигался в своем облачении. Казалось темный владыка обладал силой ста мужчин, не меньше. Какое-то время он тщетно пытался поразить меня своей тяжеленной палицей, от ударов которой содрогалась земля. Я даже не пытался поразить его – был занят, спасаясь от его орудия смерти. Потом подошли эльфы, которые вступили в бой с его слугами. Дуэль превратилась в потасовку. Наши цели изменились: я разил его слуг, а он уничтожал эльфов. Я видел, как легко он с ними справлялся. Они разлетались, точно куклы, под его ударами. Благо подоспели Рыцари, которые, окружив его, ценой больших усилий и потерь сумели повалить его на землю и поразить его сердце.
Теперь я стал понимать Садиба. А много лет спустя я понял, почему. Земля пропиталась кровью убитых. Казалось, будто она стонет от мук, нам – смертным – неведомых. Я стал замечать, что среди орков в войске врагов были и люди. Я видел, как со стороны врагов вдаль, в сторону магов летят тучи стрел. Ни на теле моем, ни на одежде не было незапятнанного кровью места. Но на удивление, сам я был невредим. Вмешательство Судьбы, удача – не знаю и по сей день. А потом стало темно. Черные тучи, взявшиеся из неоткуда стали сгущаться над нами. Я почувствовал, что теряю силы, и решил продвигаться обратно в сторону лагеря. И тут какой-то человек набросился на меня. Я его обезоружил, и он меня укусил в район меж шеей и ключицей. Еле сбросил гада, но уйти ему удалось.
А потом с небес полился огонь и на нас, и на врагов. Земля, содрогнувшись, треснула пополам. Я вовремя успел перейти ближе к лагерю – часть наших воинов сгинула в огненной бездне, что образовалась в расщелине. Многих вражеских воинов постигла та же участь. Но битва не остановилась. Она продолжалась при помощи метательного оружия и магии. А потом все будто замерло. Воздух, земля и люди. Я тоже шевельнуться не мог, но все видел. Нам явился сам Резос. Я узнал его – видел однажды на фреске. Он сильно гневался, призвал нас бой прекратить. Но ненависть врагов друг к другу была столь велика, что словам его не вняли. Ему пришлось призвать двоих героев, двух самых лучших воинов, чтоб те, сразившись, решили исход этого побоища. Наш воин одержал победу. Их поединка я не видел, но знаю это точно. Резос исчез. Трещина так и не затянулась, оставаясь кровоточащей открытой раной на теле Земли-матушки. А я, потирая укус, отправился искать своих.
Ты, верно, думаешь, я пересказываю тебе предание о последней битве Вечной войны. Так и есть. Ты спросишь: «Как это? Ведь это было так давно! Врешь, взглядом не моргнув, плут!». Нет, я не лгу. Я был там. Две тысячи лет назад я там был и помню это. А лет мне много, я гораздо старше, чем кажусь. Ты скажешь: «Ведь в сказании было иначе!», на что я отвечу: да, было. Но это вовсе не означает, что лгу я или лжет сказатель. Ведь ты пойми: минуло много лет. Я мог о чем-то позабыть. Что до сказанья, оно ведь много сотен лет передавалось из уст в уста, пока его не записали. А память не совершенна не только моя. Сейчас, я знаю, есть мнение о том, что битва – миф, а боги – выдумка жрецов. На это я отвечу, что все сомнения исчезнут, когда колеблющийся достигнет края Бездны Огненной, что по сей день – незаживающая рана на теле земли. Что до богов: я думаю, наш путь вмешательства их не минует. Быть может, ты увидишь их еще.
Вернемся же во времена далекие той битвы. Усталый и измотанный, я возвращался в стан. Но, к ужасу, узнал, что я – единственный, кто уцелел из своего племени. В тот миг я вспомнил вновь Садиба. Я понял смысл его нелестных слов о войне, которую так воспевали воины. В тот миг я понял: я – не воин, и быть им не хочу. Мне было плохо, как никогда, я места себе не находил. Всю ночь до этого я ходил по полю брани, искал тела пустынников, Садиба. Мне помогали другие, в их числе и Рыцари. Издали казалось, что край Бездны приблизился – столько было погребальных костров. Хоронили и иначе. Гномы, что тоже бились с нами, убитых предавали Земле. Эльфы, отдав последние почести, бросали тела своих погибших в Бездну.
Но надо было возвращаться, ведь дома ждут вестей. И ждут мужей, друзей, отцов и братьев. С тяжелым сердцем я отправился домой – в Махаэ. С караваном других племен пустынников я двинулся на запад. Все наши распри остались позади, и на какое-то время на всей земле Запада настал мир. Я был удивлен радушию других пустынников – прежде мы враждовали, а теперь меня принимали как брата. Вскоре, что удивило не только меня, Пустошь кончилась, и мы ступили на бескрайние зеленые поля. До сих пор ничего прекраснее моему взору не представало. Я слышал шебуршание зверьков среди травы, и это согревало остатки моей опустошенной души. Мы шли тем же путем, ориентируясь по звездам, но встретили на пути реку, которой прежде не было. Там мы и разбили лагерь. Всю ночь я не сомкнул глаз.
Мы стали двигаться дальше. По ночам меня мучили кошмары. Я стал замечать, что просыпаюсь вовсе не там, где засыпал. Укус все не заживал, и я забеспокоился. Лекарь сказал, что заражения нет, и скоро все должно зажить. Шли дни, и мне становилось хуже. Все тело ломило, меня знобило. Я с трудом находил силы держаться в седле. Однажды, когда почувствовал, что жизнь моя на исходе, я обратился к вождю с просьбой приютить остатки моего племени, если путь мой закончится раньше, чем я доберусь до дома. Он мне не отказал. Дальше было только хуже. Все было будто во сне, в пьяном бреду. Ощущения были притуплены. Я почти ничего не помню и не могу сказать, сколько это длилось. А потом, однажды, я заснул и, видно меня сочли мертвым, проснулся на земле. Вокруг ни души. Руки были сложены у меня на груди, как велит ритуал. Согласно древней традиции, пустынники, как и шердиры, оставляют своих умерших Пустыне. Согласно мифу, эти народы из Пустыни вышли, и после смерти должны туда вернуться. Традиционно все, кто хочет проститься с умершим провожают его в Пустыню, где оставляют его, воздав все должные почести и сказав все недосказанное. Воинам, если те заранее не распорядились своим оружием, кладут его в дорогу.
Когда я попытался подняться, то почувствовал ужасную боль, сковывающую мои движения. Мои мышцы одеревенели, голова раскалывалась. Больших усилий мне стоило приподняться. Острая боль помогла мне быстро придти в себя. Подле себя я нащупал саблю, и мне стало очевидно, что меня сочли мертвым. Но я дышал, хоть и с трудом. Ощущения стали возвращаться. Боль стихала. Хотя двигаться все равно было трудно и больно, я попытался нащупать пульс. Я – жив! Было еще или уже темно, не знаю точно. Но надо было встать. Собрав во едино всю волю, что у меня было, я с криком и болью поднялся на ноги. Голова кружилась, я едва держал равновесие. Неуклюже сунув саблю за пояс, я побрел на запад, домой.

Глава 10. Узник.
В просторной комнате было совсем тихо. Через стеклянные окна в комнату проникал слабый утренний свет. Тишину нарушал только вкрадчивый голос Мефиса. Адриан тихонько клевал носом.
- Я вижу, ты засыпаешь, – прервался Мефис. – Тебе, видно, надоел мой бред.
- Нет, нет, простите. Просто, я очень хочу спать – церемония, пир. И вовсе это не бред – я верю вам. Надеюсь, я вас не обидел.
- Нет, что ты. Пожалуй, тут с тобой я соглашусь – деньки были не из легких, - тихо улыбнулся Мефис. – Тебя, я вижу, они совсем измотали – не привык еще к таким делам. Но эта история уже завершена, так что можно отдыхать, не опасаясь сюрпризов.
- Какая история?
- История восхождения на престол Марьи Дарийской. Так что денек-другой, я думаю, мы еще погостим, пока не освободят Виталю, и двинемся дальше.
- Думаете без нас все будет в порядке?
- С королевой? Да. Кай в изгнании и напуган до смерти – я тоже постарался. Не спрашивай, когда успел. Он больше не опасен. А если вздумает вернуться, то королеву поддерживает семеронская знать. Войск в городе достаточно, чтобы противостоять любому дарийскому владыке. А сколько я их помню, союзы их непрочны и не долговременны. Войны внутри страны за власть не будет. Во вне - пока у нее врагов нет. Разве что гномы, гонимые холодом через год, другой решатся напасть. Или попросятся на проживание в Дарию, что более вероятно. Она, я думаю им не откажет, не смотря на предостережения Талнима. И им поможет, и мудрости ее хватит выгоду свою от этого не упустить. Он, Талним, кстати, уже ее левая рука – щит, за которым ей ничто не грозит, кроме нее самой. Как ни посмотри, пока все у нее будет хорошо. Эта история завершилась, - произнеся это, Мефис впервые за все время знакомства с Адрианом улыбнулся улыбкой счастья и облегчения. Впервые без смущения, ехидства и злорадства. Впервые от души, чего не мог не заметить Адриан. – Ну, ладно. Ты – отдыхай, а я – к цирюльнику, по-моему, ему уже пора открываться.
Мефис поправил капюшон и пошел на улицу. Было теплее, чем вчера. Солнечный свет едва пробивался сквозь плотные облака, затянувшие небо. Поприветствовав цирюльника, Мефис попросил его спрятать все зеркала и заказал бритье. Выйдя освеженным, он направился к начальнику каторжной тюрьмы с подписанным королевой приказом об освобождении, который получил еще вчера до торжеств. А город только начал просыпаться. Где-то вдалеке заиграла музыка, послышался детский смех. Мефис шел по улице улыбаясь, будто чувствовал радость города. Города, но не свою.
Увидев приказ, начальник очень удивился, удивился восторженно. По его словам, сидеть бы этому жулику до посинения при старом короле. Узника быстро привели в приемную. Это был ростом чуть выше Мефиса ссутуленный худощавый бирюк в старых светлого цвета лохмотьях, его плечи покрывала овечья шкура. Его седые грязные косматые волосы и борода почти целиком скрывали лицо. Узнав Мефиса, он хриплым голосом иронично произнес: «Вновь Смерть обрела плоть, чтоб до меня добраться».
- И ты здравствуй. Не каждый день «Смерть» жуликов из тюрем освобождает. – Усмехнулся Мефис.
- Смотри, в привычку войдет, - улыбнулся бирюк.
Оба радостно рассмеялись, по-дружески обнялись, и началась естественная беседа двух старых друзей, что давно не виделись. Мефис поинтересовался, за что Виталия определили на каторгу, тот ответил: «За честность». «И за скромность» добавил Мефис. И они, смеясь, направились к выходу.
- Поместье все еще твое? – спросил Мефис, когда они были уже на улице.
- То, что в лесу - да.
- Тебе надо помыться и переодеться – воняешь, как из тюрьмы вылез.
- Спасибо за лестный отзыв, друг. Тогда зайдем ко мне, возьмем одежду. Бани, вроде, должны работать.
- Еще бы! Сегодня праздник – на престоле ее величество Марья Дарийская.
Мефис рассказал старому другу, что случилось за эти дни, упомянул о новом ученике и попросил Виталия обучить Адриана пользовать силы Альхари. Тот согласился. И Мефис поделился мыслями:
- Знаешь, а он меня тревожит, - сменил радостный тон Мефис.
- Тревожит? Почему?
- Я чувствую в нем сильное смятение – в нем что-то изменилось. Его что-то гнетет.
- Что-то или кто-то? – Виталий посмотрел на Мефиса.
- Не знаю. Мне кажется тут дело в фировых догмах. То, что он видел, будучи со мной, едва ли, думаю, одобрят его прежние наставники. Но в то же время он видел результаты моих действий. Видишь ли, он уже нарушил один из обетов, я думаю, он боится осуждения своих деяний, не хочет признавать их. А если дух его ослабнет, то Адриан не сумеет противостоять выставленным против него силам.
- Хочешь, чтобы он определился – сделал выбор? – уточнил знахарь.
- Да, если на то пойдет, но не хочу давить. Выбор – его. И только он в праве его делать. Хочу, чтоб он в согласии с собой стал жить. Хочу, чтоб дух его окреп. Ко всему тут замешана женщина – юнаю королева. Я думаю, он к ней питает чувства, но проявлять ему их нельзя. Впрочем это он уже делал.
- Согласен, сейчас он уязвим, как никогда. Значит, хочешь, чтобы он сам все решил.
- Да, и будь, что будет.
- Есть одно средство, если время терпит, – ты знаешь о цветке пальфит?
- Пальфит? - призадумался Мефис. – «Правда», кажется, с древнеимперского.
- Да, вернее с одного из диалектов имперского. Цветок растет здесь в горах. Как раз оттепель – самое время его искать.
- Тогда пойдем сразу во дворец, к Адриану, а остальное после.
- Эээ, ты, верно, снова шутишь. Да кто МЕНЯ в таком виде ко дворцу подпустит!? – заикаясь от смеха удивился Виталий. – Сделаем вот как: я – домой за вещами и в баню. Ты – за парнем и в баню. Он – за нами и в баню. Вот! И пошли все в баню!
На том и порешили. Мефис вернулся во дворец, аккуратно разбудил Адриана, после чего они направились к баням. Там их уже ждал Виталий, распорядившийся о растопке. Юного жреца сильно удивило то, что он увидел. Совсем не заросшего тощего бирюка он ожидал увидеть. Но все же поприветствовал Виталия, как подобает служителю Фира. А вот знахарь встрече обрадовался. Вскоре они проследовали в приготовленную для них деревянную избу. Когда знахарь обнажил тело, Адриан увидел, что они исписано множественными символами. Одни были ему знакомы, другие – нет. Большой глиф растянулся по груди худощавого узника. Похожий на него, но отличный был на спине. Символы покрывали его плечи. На руках выше ладоней были вытатуированы по три строки текста на языке, не знакомом Адриану. Когда два старых друга принялись друг друга парить, баня едва не треснула. Про Адриана тоже не забыли, хоть он и держался чуть в сторонке. Так, напарившись, напевшись дарийских песен, слово за слово, Мефис обратился к ученику:
- Скажи, ты мне доверяешь?
- Само собой, - удивленно ответил Адриан, уловив серьезность тона Мефиса.
- У меня, вот, к тебе какой разговор, - начал он. – Мы ведь уже немного знакомы и кое-что пережили вместе. Ты, думаю, заметил, что я поступаю не всегда в угоду Фиру, и о содеянном мною в прошлом знаешь. Я хотел бы знать, как к этому относишься ты?
Адриан задумчиво молчал.
- Знаешь, я ведь не случайно этот разговор затеял здесь, сейчас. И Виталий не случайно здесь – он тоже тебя многому сумеет научить, если ты учиться станешь. У меня от него нет тайн. И с ним ты можешь быть так же откровенен, как со мной.
- Вы доверяете ему?
Мефис взглянул на знахаря и уверенно произнес:
- Да, доверяю.
- Я отвечу, но только вам, Мефис. Господин Виталий, не обижайтесь.
Виталий улыбнувшись развел руками и покорно вышел в предбанник.
- Меня, Мефис, терзают сомнения.
- Сомнения? – уточняя переспросил Мефис.
- Да, сомнения в том, правильно ли я поступил, когда пошел за вами.
- А сам ты как считаешь?
- Не знаю, - Адриан поник.
- И не надо знать – предположи.
- Это можно, но с какой стороны мне смотреть?
- С какой хочешь, а я буду рад, если ты посмотришь с нескольких сторон, с разных.
Адриан крепко призадумался.
- Мефис, не знаю, с чего лучше начать.
- С чего начать велит душа?
- Ну, хорошо. Как жрец, я должен был бы вас придать суду за жестокость неоправданную.
- Так, но к этому еще вернемся - согласился Мефис.
- Как путешественник, я вам обязан жизнью.
- Так.
- Без вас, не встретил я бы Марью.
- Так, постой – речь шла не обо мне, а о тебе и о моих деяниях.
- Хорошо, как служитель Фира, я против убийств. Но я рад, что вы Марье самой позволили решить судьбу изменника.
- Так.
- Как воин, скажу, что меня впечатляет ваше мастерство.
- Так.
- Как ученик, благодарен вам и ценю наставления. Как слушатель, скажу, что ваши истории хороши и, уверен, правдивы.
- А как друг?
- Как друг? – переспросил юноша. – Честное слово не знаю.
- Значит, время этого вопроса еще не пришло. А, как влюбленный?
- Влюбленный? – Адриан сильно удивился и напрягся.
- Да, хотя, быть может, я поторопился с выводами – я о тебе и Марье.
- Ах, вы об этом. Не знаю, а любовь ли это? Я помню, Служитель Фира любить обязан всех, каждое живое существо в равной степени. Но тут, не знаю.
- С ней иначе?
- Мне трудно говорить об этом. – Адриан чуть помолчал. – Да, иначе. И я не знаю, что мне делать. Обет безбрачия я уже нарушил, вы знаете. Теперь, я чувствую, что начал к ней привязываться, а ведь это тоже не дозволено.
- А почему?
- Когда у тебя что-то или кто-то есть, это можно у тебя отнять, а значит можно управлять тобой таким образом – воздействуя на страсти.
- Да, соглашусь. Но ведь на любовь твою воздействуя, на радость, щедрость, великодушие, непредвзятость, тобою тоже можно управлять.
- Как это?
- Сейчас я, пользуясь твоим доверием и откровенностью, узнаю, что хочу. Так?
- Так. Но это иначе.
- А в чем же разница.
- Это не плохо. Вы без злого умысла это делаете.
- Да, различия в целях. Я помочь тебе хочу, а не навредить. И все же, пока тебя терзают сомнения, ты уязвим и не только для меня. Враг не побрезгует этим воспользоваться, пока ты в столь шатком состоянии. Я чувствую твои тревоги и хочу помочь.
- Почему?
- Ты ведь мой ученик, мой друг. Мне больно видеть тебя таким напряженным, уязвимым. Уверен, Виталий тоже это все заметил.
- А как вы с ним познакомились?
- Ну, это рассказывать долго. Я бы хотел, чтобы об этом поведал тебе он. Кхм, так что ты решил на счет Марьи – любишь?
- Да, как ни кого!
- Хотел бы с нею рядом быть?
- Хотел бы.
- Мое мнение: у тебя шансов достаточно. Ты – не простолюдин, ты ее любишь, и сам не безразличен ей, ей нужен муж, а Дарии король. Справедливый король – подарок более ценный, чем странствующий судья, как думаешь? Ни один из претендентов на ее руку тебе не противник, хотя бы потому, что чувства ваши взаимны. А если еще учесть твои заслуги перед королевством и королевой! В общем, соперников у тебя нет.
- А как вы узнали о ее чувствах?
- Ты тоже это знаешь, мне известно, что жрецов учат знать, что чувствуют другие. Я тоже это умею, правда учителя у меня были иные.
- Жрецы ничего не чувствуют.
- Правда? А как же обязанность любить?
- Любовь – явление, а не чувство. – Заспорил Адриан.
- Это явление, которое включает в себя чувства, а еще это связь двоих, еще телесные ощущения, мысли и еще не вспомню что.
Адриан раскрыл рот, видимо собираясь возразить, но слов подходящих не нашел и поник.
- Знаешь, я не вижу смысла продолжать наш спор. И убеждать тебя сейчас ни в чем не стану. Со временем, уверен, ты увидишь больше, и у спора еще будет завершение. – Мефис потянулся. – А теперь, вернемся к теме твоих тревог. Я не случайно о них заговорил – те, кто посланы за нами, умеют все, что знаю я, но пользуются этим чуть иначе. Кто-то преуспел, а кто-то нет. Сейчас не это важно, а то, что ты для них, как я, – смертельная угроза. Случилось так, что каждому из нас суждено исполнить часть пророчества об изменении Божественного порядка и завершении Вечной войны. Не всем это угодно, ибо при этом раскладе есть те, кто лишится прежней власти, а такого исхода они не потерпят – Война их питает.
- А нельзя как-то иначе – чтобы все довольны были?
- Не знаю. И они не знают. Но им известно то, что наши действия могут, только могут, лишить их могущества, и потому они считают нас угрозой, что должно уничтожить. Ведь проще уничтожить яд до того, как он попал в тело, чем после изгонять его противоядием.
- И, все же, кто они?
- Не стану лгать, Адриан, я не считаю тебя готовым это узнать. Сейчас скажу, что те, кто послан за тобой – создания из плоти и крови, как ты, как я. Но плоть их от твоей пока отлична – порвать их ткани и сломать их кости крайне сложно. Старение им не ведомо, как и мне. Мне по иным причинам. Пусть это не пугает тебя – они такие же смертные, как и ты. Им вреден яд, клинок, огонь, удушье и все то, что смертных ведет к смерти. Ты без труда узнаешь их, а совладать с ними тебе я помогу, если придется. Теперь вернемся к твоим сомнениям. Как и я, они способны их почувствовать и обратить в оружие против тебя. А мы им этого не позволим. Теперь еще немного о них: если встретишься с ними, время на разговоры не трать – они, заговаривая тебе зубы, подойдут поближе и сунут нож тебе в бочину, ты и не заметишь. Так что увидишь – нападай, не сомневайся. Рази их без пощады и пощады от них не жди. – Мефис смолк, задумавшись. – А, вот, те, кто послан за мною – иного рода. Я точно не знаю, кто или что они есть. И, что меня волнует куда больше, я не знаю, смертны ли они, и как их уничтожить.
- Не понимаю вас. Вы говорите загадками.
- Они – моя забота. До тебя им дела нет. Но, если вдруг мы с ними столкнемся, беги! Беги и не оглядывайся! Забудь про меня, забудь про все и беги! Уноси ноги! И, быть может, ты их не заинтересуешь, и они дадут тебе уйти.
- А как же вы!?
- Я же сказал, это мое дело!
- А как я их узнаю?
- Ну, узнать их не трудно. Конкретной материальной оболочки у них нет. Они схожи с тенями и призраками и могут принимать любое абстрактное обличье. Например, фигура человека или животного. Но они не могут принимать конкретный облик – они всегда безлики. Об их присутствии ты без труда, я думаю, догадаешься. Когда твое сердце сожмется от страха, и ты не поймешь почему. Когда ясный день покажется мрачными сумерками. Когда заледенеет в жилах кровь. Когда уши пронзит таинственный шепот, не ясно откуда. Тогда, будь уверен, они где-то рядом.
- А что насчет тех, кто послан за мной?
- Как их узнать? Признаться, не знаю. Они могут быть похожи на обыкновенных головорезов или на кучку пьянчужек. Они легко притворятся дворянами или стражей. Ждать от них можно чего угодно. Просто слушай свое чутье и будь готов ко всему.
- Спасибо, - вздохнул Адриан.
- За что? – удивился Мефис.
- За предостережения и беспокойство. Моих прежних учителей не волновало, что я думаю – скорее, что я должен думать.
- Я понимаю, - улыбнулся Мефис.
- И еще, не сочтите за дерзость, но я хотел бы знать, как ваши глаза стали такими. Ведь они такие не от рождения?
- Да, не от рождения. Чтобы их получить, мне пришлось пройти долгий путь, что не всякий пройдет. Но прежде, дабы все было ясно, я расскажу о событиях, что предшествовали этому «дару».

Глава 11. Ночной странник.
Итак, после кровавой битвы и, на удивление, сильного ранения я возвращался домой. Я ковылял очень медленно. Вокруг – степь, и ни души. Светало. Я заметил, что чем ярче становился свет, тем больше мне хотелось от него скрыться. Он не обжигал меня, но все же мне было неприятно быть на свету. Я не мог объяснить этого. На мое счастье, одежда пустынника хорошо позволяет скрываться от прямых лучей солнца. Я ковылял так пару дней без запасов еды и воды. В прочем, что пожевать, я находил. А вот с водой было трудно. Меня мучила жажда. С каждым часом движения состояние моих мышц улучшалось, я все более владел своим телом вновь. К концу второго дня я уже совершенно безболезненно мог бегать, прыгать, кувыркаться, мог, что угодно.
Стемнело. Я, было, собирался отдыхать, но тут где-то вдалеке я увидел огонек и устремился к нему. Это был свет из окошка таверны. Я обрадовался – не придется спать на земле. Первым делом, войдя внутрь, я попросил у хозяина воды. Взяв кувшин из его рук, я стал жадно и громко пить. Странное ощущение – больше не сушит, а пить все равно хочется. Но значения этому я тогда не придал, сочтя это нормальным. Я решил так: высплюсь – и все пройдет.
Платить за ночлег и еду мне было нечем, и я продал свое оружие. Хоть и не знал местного языка. Постояльцы, да и сам хозяин были людьми дружелюбными и гостеприимными. Много я не выручил, но на какое-то время должно было хватить. Усвоив несколько новых слов, я проследовал в свою комнату, я расположился на койке. С большим трудом мне удалось сомкнуть глаза.
И приснился мне странный сон. Будто я спустился из своей комнаты в холл. Там были люди. Они были заняты своими делами и на меня внимания не обращали. И все же, я шел, но чувствовал, что телом своим управляю не я. Шаг за шагом я приближался к хозяину. Я догадался зачем, но остановиться было не в моих силах. Все было как в кошмарном тумане. Я подошел к нему совсем близко. Он посмотрел на меня, улыбнулся, что-то спросил. Но дослушивать его я не стал – словно волк на оленя я бросился на него и впился зубами в его шейную артерию. Его кровь полилась мне в рот, и это было слаще любого меда. Я почувствовал, как жажда моя усмиряется. Неописуемое удовольствие, хоть я понимал, что натворил, остановиться не мог.
Тут я ощутил, что сзади меня чем-то ударили. Я обернулся и увидел ужас на лицах постояльцев, их гнев, ненависть и страх. Тот, что ударил меня стулом, опешил, видно, он ожидал, что после удара я свалюсь с ног. Некоторое время мы стояли на месте, просто глядя друг на друга. Пол продолжал заливаться кровью. Он размахнулся еще раз, но я оказался быстрее. Едва он занес над головой свое орудие, как моя рука пальцами вцепилась в его глотку. Я рванул, и в ней остались кусок его кожи мяса. Остальные стояли в оцепенении. Я зашипел на них, будто змей, и они бросились бежать. А я остался стоять там, в этой комнате страха. Мой разум вернулся ко мне, я вновь стал собой владеть. Туман рассеялся, и я захотел проснуться, очнуться от этого кошмара, но не смог – все это было реально. Погибли настоящие живые люди, и я был причиной их смерти. Мое проклятие нашло новое проявление.
Светало. Я успокоился, мои окровавленные руки перестали трястись, сердцу вернулся прежний ритм. Моя одежда совсем износилась и пропиталась кровью насквозь. Выходя, я заметил на вешалке черный плащ и, завернувшись в него, направился к выходу. Взяв небольшой провиант, набив карманы найденными деньгами, я покинул таверну. Было сыро, и вскоре полил слепой холодный дождь. Накинув капюшон, я продолжал свой путь на запад, ближе к границе Империи.
В ту пору Империя была намного больше и простиралась с западных берегов Моря-Океана почти до самого края Бездны. Я передвигался ночью, а днем спал, скрываясь от опротивевших лучей солнца. Спустя несколько дней, двигаясь пешком я пересек имперскую границу. Я снова стал ощущать ту же самую жажду, что мучила меня перед кровавой бойней. Я понял, что если не утолю ее, то она повторится. К рассвету следующего дня я достиг небольшого имперского поселения. К счастью, язык имперцев я не забыл за годы странствий. Я нашел, где переждать день и с трудом уснул. Проснулся я с ужасной мыслью того, что ужас кровавой таверны повторится. Мне нужна была кровь. Тут я заметил пробегающую крысу и подумал, какая разница: человек или зверь. Схватив ее, я вцепился в ее плоть зубами и в один момент осушил. Жажду мою это чуть ослабило. Я стал бродить по селению в поисках мелких бродячих животных, а, находя, осушал их. Так продолжалось несколько дней, пока я не начал слабеть по непонятным мне причинам. Еще чуть погодя, мне не хватало сил твердо стоять на ногах. Сердце подсказало перейти на животных крупнее. В прочем, убивать животных или людей для меня было одинаково неприятно. Но желание выжить того требовало. Я стал питаться бездомными собаками, а однажды добрался до чьей-то коровы, но мне жизнь это не облегчало. Нужна была кровь человека.
Я знал, что не совладаю с собой, и покинул селение. На счастье, мне встретились разбойники на дороге. Взять с меня было нечего, но, видно, они решили в этом убедиться. А я сдерживаться больше не мог. Лишь только они ко мне приблизились, как они стали моей пищей. Я должен признаться, что это убийство доставило мне, как ни странно, немало удовольствия. Я слышал их крики, чувствовал их страх. Он будоражил меня. Насытившись, я отправился дальше.
После этого, по дороге, я много думал. Думал о том, что совершил и что еще совершу. Я так и сяк вертел в голове происшедшее. Последние события заставили меня задуматься об убийстве еще раз. Быть может, я и не был проклят? Быть может, дело во мне? В моем отношении к происходящему? Ведь есть же воины, что живут от битвы к битве, убивая сотни людей. Испытывают ли они те же терзания, те же сожаления, когда представляют тех, кто был убиенному близок? А может, вовсе это не проклятие, а дар? Может в этом моя судьба – очищать от черни Альхари? Мне это предположение пришлось по душе, и я решил его проверить.
Окрыленный новым оправданием своего существования, я отправился дальше. По пути мне встречались разбойники, воры, нищие – все они были мне пищей. Я был сыт их кровью, а их вещи и деньги меня обеспечивали. Я был незаметен для простого люда. На одном месте долго не задерживался, а те, кем я питался – кто их хватится?
Будучи сытым, я чувствовал, как возрастают мои силы. Я обладал силой двадцати мужчин, а, может, больше. Я мог бежать всю ночь, не сбив дыхания. Я был быстрее ветра. Мои ощущения сильно обострились. Я ночью видел почти как днем. Все эти изменения окрыляли меня. Но все же, я хотел понять, что же со мной происходит. Все эти мои признаки напоминали мне одну сказку, что я слышал в детстве. Сказку об одном отважном воине, что победил злого упыря и спас родную деревню. Все, что я перечислил, соответствует описанию того упыря. За исключением одной детали – я живой, а упыри мертвы. Я был жив, я точно это знал. Я хотел есть, пить, спать, сердце мое билось, я дышал.
Я стал больше общаться с людьми, особенно со старцами, бардами, странниками, выведывая у них легенды об упырях и им подобных тварях. Я выяснил, что схожими со мной признаками обладают не только упыри, но еще вурдалаки и вампиры. Я очень много про них услышал всяких страшилок, но на вопрос, «кто же я?», ответа не нашел.
Зато узнал, где смогу его получить. В славном городе Дендир – в столице Империи, в Сокровищнице знаний – самой большой и известной библиотеке мир Добра – хранится одна книга под названием «Нечисть». Один из величайших магов Белой башни описал там всех известных чудищ, кровопийц и паразитов. Он также описал там приемы борьбы с ними и способы снятия проклятий этих тварей. Это знание дало мне новую надежду. Старое оправдание своих злодеяний переставало утешать меня. Вновь я обрел цель – знания, заключенные в этой книге могли бы исцелить меня.
Я отправился в Дендир. Жажду свою я больше не подавлял, а утолял по мере надобности. Будучи сытым, я мог контролировать свои действия. Я выяснил, что для насыщения вовсе не обязательно убивать. Ведь, если крови выпивать у жертвы немного, то она не умирает. Все те, кого я убивал, умирали не от полученных ранений, а от потери крови. Я заметил, что после моего укуса, раны, что нанес я, мгновенно затягивались. Потом смертный едва ли мог вспомнить, где был, и что с ним приключилось. Порой, я даже чувствовал их удовольствие, когда пил их. Вероятно, я впрыскивал им в рану какое-то вещество, обладающее дурманящими свойствами. И все же велика была цена тех сил, которыми я пользовался – я вел образ жизни паразита.
Спустя несколько месяцев, я, наконец, достиг столицы Империи. Это был очень большой и мощный город. Он по величию своему превзошел все мои ожидания. Блуждая по улицам, я наблюдал его в лунном свете. Я не нахожу слов, чтоб передать тебе, как восхитил меня гений архитекторов и талант строителей и мастеров по камню. А главное - город огромен, значит нищих и бандитов здесь полно. Найти их не составляло для меня труда. В трущобах, в катакомбах, на крышах домов – всюду находил я пищу.
К моему сожалению, Сокровищница была открыта к посещению лишь днем, а свет солнца, я уже говорил, мне совсем опротивел. Но я сумел пересилить себя и пойти туда днем. Вход обошелся мне недешево, но, где раздобыть денег, я нашел. Сама же библиотека была пристройкой к Белой башне – грандиозному белокаменному сооружению магов. Как ты, наверно, знаешь, это храм и школа, где белые маги постигают секреты волшебства, где тренируются и принимают присягу рыцари Ордена Света – служители и защитники белых магов.
Доступ в секцию, где хранилась нужная мне книга, был строго ограничен, а вход охраняли послушники – те, кто готовятся стать рыцарями. К счастью, в коридоре, где они стояли, не было ни души, и я быстро убрал их с дороги. Само собой, я жизнь им сохранил. Но изучать книгу в здании библиотеки было рискованно, поэтому я ее выкрал. Незаметно удалившись, я стал искать место, где бы мог ее прочесть. Каждому роду нечисти там был посвящен раздел, и кровопийц я нашел без труда.
В книге было сказано, что наиболее опасными среди всех нечистых кровопийц являются вампиры. Там было дано их подробное описание, а также описание их рабов – вурдалаков и упырей. Как я узнал, вампиры – очень древние существа с богатой и трагичной историей. Однако они произошли на свет не естественно. Еще во времена первой Вечной битвы, вскоре после раскола Башни Магии, для одного из первых сражений белые маги разработали грозное оружие. Один из добровольческих отрядов воинов согласился его испытать. Воины этого отряда подверглись страшным магическим мутациями – они силою магии были обращены в сверхлюдей, что были сильнее, умнее и быстрее всех прочих. Во время сражения в Центре мира, где сейчас распологается Бездна, они превосходно себя показали, сокрушаю противника.
Первый опыт удался и маги обратили в сверхлюдей еще больше число воинов. Но кое-чего они не учли – подвергшиеся мутации стали легко доступными для любого магического воздействия извне. Этим воспользовались маги Черной башни. Они наслали на врагов проклятие кровожадности, обрекая их стать врагами своих союзников. Когда же те, уничтожив половину собственного войска, не совладав с жаждой, отправились к своим прежним наставникам – белым магам – за исцелением, те и слушать их не стали. За преступления против своих союзников и наставников, за злодеяния ими содеянные, белые маги наслали на них еще одно проклятие. Эти сверхлюди, известные ныне как вампиры, обречены были вечно скитаться во мраке, убивая себе подобных, чтобы пить их кровь. Более страшной кары, чем бессмертие, нельзя было им пожелать.
Но у проклятия Черной башни был еще один аспект. Обескровленные вампирами трупы вскоре после смерти вставали и шли на поиски своих создателей – Хозяев. Движимые этим желанием они преодолевали огромные расстояния, не оставляя за собой живых. Как и Хозяева, они пили кровь, но сердца их не бились, они не дышали и даже не мыслили. Они были одержимы двумя желаниями – служить создателю и насыщаться. Укушенные ими также вскоре умирали и превращались в упырей.
А вот если вампир укусит смертного и сохранит ему жизнь, он породит себе слугу иного рода. Они сильны как их хозяева. Они также питаются людской кровью, но в отличие от упырей они живы. Имя этим тварям – вурдалаки. Но от вампиров-хозяев их отличает то, что они сильно от них зависимы. Они чувствуют боль, радость, страдания хозяев. Служить – их удел. Как и хозяевам, им противен солнечный свет. Но их укус безвреден – творить потомство они не способны. Их кровь и слюна обладают целебной силой. Также, если хозяин умрет, умрут и его слуги. Но есть способ обрести независимость – вкусить крови хозяина.
Теперь мне стало очевидно, кто я. Вурдалак – слуга вампира. Меня сильно напрягала мысль, что со смертью хозяина погибну и я. Мне нужно было его найти. Но как? Я даже не помнил, как он выглядел и не представлял, где его искать. Я стал читать еще, и знания мои пополнились.
Вампир-хозяин и его слуги в купе образуют клан. Всего известно около десяти тысяч кланов. У каждого из них свои родовые особенности. Кланы не похожи друг на друга ни образом жизни, ни внешне. Со временем эти особенности начинают проявляться у всех новообращенных.

[Тарус-чародей]

Но есть черты, что проявляются у всех. Сюда относят признаки вампиризма и защитные механизмы. К примеру, когда тело берет верх над разумом и насыщается против воли вампира.
А еще мне запомнилось одно стихотворение неизвестного автора о вампирах, или, как они предпочитают себя звать, ночных странниках. А звучало оно так:

Старение не ведомо вампиру
И тихо-тихо бродит он по миру,
Безликой тенью, завернувшись в плащ.
Бесшумный и невидимый палач.

Лишь бешеная жажда крови алой
Взывает к спрятанной в груди душе усталой,
Истерзанной столетьями пути,
От невозможности навечно в смерть уйти.

Но вспоминает иногда он смертной жизни прошлые года,
Смотря на зарево от погребального костра
Иль на свечу у изголовья, что мерно тихо вьётся,
Как сердце спящего пока-что бьётся.

Когда-нибудь, утратив жить желанье и возможность,
Он просто потеряет осторожность.
И тихо улыбнувшись, узнавая слабый свет,
Однажды гордо встретит он последний свой рассвет.

Оно меня тронуло и испугало. В то же время оно навеяло мне распространенный миф, мол, свет солнца смертелен для вампира и его рабов и слуг. Не знаю, как дело обстоит у других, но мне свет солнца не вредил – он просто был мне неприятен. Но суть в стихотворении я узрел. Я понял, какая участь ждет меня впереди. В тоже время в моей душе родилось сомнение. Сомнение в моей обреченности. Как бы то ни было, я намеревался найти Хозяина и взять свою свободу… так или иначе. В книге было сказано, что меж хозяином и вурдалаком существует тесная душевная связь, и я, доверившись чутью, отправился на его поиски. Я отправился на Восток. И вновь дойдя до края Бездны, я усомнился в правоте чутья и повернул назад, продолжая свой поиск.
Шли годы. Я обошел, без малого, весь Западный мир, но не нашел Хозяина следов. Я побывал и на Севере, в горах, где владычествуют гномьи кланы. Туда я отправился первым делом, ибо где еще скрываться созданию, которому противен свет, как не во мраке гномьих катакомб. Но мнение мое изменилось, когда мне посчастливилось увидеть легендарные подземные царства, большие и не очень гномьи города. Хоть «человекам», а в моем случае нелюдям, и недозволенно входить, я способ попасть внутрь нашел. Мнящие себя истинными воинами жители гномьих царств легко поддавались лести и прочим манипулятивным воздействиям. Я без труда вводил их в заблуждение, затуманивая разум, пользуясь необычайным красноречием, что у меня открылось после обращения в нелюдя. Коренастые, сильные, могучие, горячие и страстные – такими гномы мне запомнились. Бородатые вояки с тяжелы вооружением еще с пеленок обучались ратному делу. Невоинов-мужчин среди них не было и быть не могло. Я не успел на войне понаблюдать за техниками их боя, но здесь я получил такую возможность, и не однажды. В тоже время меня восхищало умение их строителей. Воздвигнуть город прямо в скале, выдолбить полость в сплошном твердом граните! Затем возвести могучие, исписанные рунами, столпы, что «держат небо»! Суметь поймать и сфокусировать луч света на поверхности, а затем рассеять его в подземелье, да так, чтоб не осталось ни единого темного уголка! Если бы ты это видел! Жилища их тоже своеобразны, они совсем не похожи на людские. Простогномины жили в полуземлянках в ответвлениях пещеры-города. Знатные гномы жили в величавых каменных строениях из дорогого камня. Более знатные жили ближе к свету, вернее к источникам света, коих в больших городах было много.
В те времена войны кланов внутри царств были обыденным явлением. Даже Война не изменила жестокости их нравов. А когда воину есть чем заняться, думать ему некогда. Так я и оставался для них незамеченным, незримой безликой тенью, что незаметно крадется, скрываясь от наружного светила. Но целью моей было не знакомство, а поиск. Пройдя насквозь их пещеры с юга на север и с запада на восток, я совсем отчаялся и решил бросить эту затею с поисками Хозяина. «В конце концов», - подумал я, - «он долго жил без меня до этого, проживет и еще! Кто бы что ни говорил, а моя судьба в МОИХ руках. В МОИХ!». Так вновь вернулся в Империю и стал жить там, странствуя из провинции в провинцию, держась подальше от белых магов и столицы.
За это время я многое узнал и многому научился. Мой плащ сменился темным балахоном, да и вся одежда со временем сменилась на темную. Моя кожа побледнела, а волосы совсем почернели. Этот выбор одежды был неслучаен – тень во мраке внушает страх, и этим я не брезговал пользоваться. В деньгах я не испытывал нужды – среди моей пищи были и знатные люди и разбойники. По сути, отличала их одежда, количество и вес монет в карманах. И потом, вампирам ведомы способы получать услуги не расплачиваясь деньгами.
За время моих странствий я встречал самых разных людей. Одни были мне пищей, другие – учителями. А иные вовсе охотились на нечисть. С такими охотниками я очень часто встречался. Целью одних было освобождение земли от нечисти. Другие желали прославиться, убив чудовище. Третьи хотели добыть чудодейственной крови. Всех их объединяло то, что они пытались меня убить. И все они поплатились за это. Помню, даже рыцари Света за мною, как-то, охотились. Хотя, противники они были сильные, я, как видишь, жив. Шло время.
О моих встречах с Рыцарями я расскажу подробнее, ибо со временем мое представление о них изменилось. Впервые я столкнулся с одним из них в Пустыне, и он вел пустынников на бой со Злом – это ты знаешь. Я видел их в битве. Я видел, как они самоотверженно разили врагов, защищая союзников. Я видел тогда, на войне, как велико их боевое мастерство, как они организованы, как умеют за собой вести. Я видел, как их изящное, элегантное оружие разило их врагов. И там же, на войне, я чувствовал силу их духа.
После войны я считал их просто святыми. Я преклонялся перед ними. О том, что они служат Белой башне, я узнал только в Дендире. В те времена Денессирийская Империя была куда просторней и менее зависима от Белых магов. Она простиралась от западного берега Моря-Океана почти до самого края Бездны. От северных гор, включая в себя некоторые земли гномов, и до Махаэ. Без малого это три четверти Западного мира.
Странствуя же по Империи, я многое узнал о Белой башне. Это очень древнее сообщество посвященных, по моему мнению, походящее на религиозный культ. Они не признавали Порядка Трех Богов. И поклонялись и служили они иной силе. Той, изучению которой была посвящена их жизнь. Служили они Магии. Не той, что Боги дают в пользование своим служителям. А той, что гораздо древнее и много могущественнее. Виталий тебе еще много об этом расскажет в свое время, а я перейду к Рыцарям.
Орден Света существует очень давно, еще с тех пор, когда Вечная война только началась. Его Рыцари с самого основания были опорой Белых магов. Они – защита, глаза и уши Белой башни. Они ее карающий кулак и воздающая длань, они – исполнители воли Совета Семи Архимагов.
В прочем, о Белой башне мое представление со временем также изменилось. До того, как я узнал некоторые факты и нашел их подтверждения, я считал Белых магов и их служителей воплощением добра. Сейчас они для меня сборище фанатиков, живущих и умирающих во лжи и иллюзиях, ими же порожденных.
Я не знал, как поступить, когда прочел все о себе и своем роде в том томе. Кстати, считая, что ему без толку пылиться на полке, я оставил его себе. Ведь мне он мог понадобиться в будущем. На крайний случай его можно было отдать первому встречному магу, не делясь подробностями о том, как он ко мне попал.
О Рыцарях. Я выяснил их некоторые порядки. Во-первых, им строго запрещалось заводить какое-либо имущество. Иметь семью, привязанности. В том числе и дружба. Во-вторых, я узнал их некоторые отличительные признаки. Они все одевались на схожий манер – одежда и броня принадлежали Ордену, а не какому-либо из Рыцарей. Хотя при этом индивидуальность свою они ценили и сохраняли. Обычный набор: рубаха, белая или серая, штаны, сапоги, пояс. Все остальное – это необходимые дополнения, зависящие от условий службы. Из арсенала. Обычно, серебристая легкая чешуя, я полагаю, сделанная не из дешевого металла, впрочем, деньги для них роли не играли – все равно не их. Изящный изогнутый или прямой меч. Как правило, каждый меч уникален – имеет неповторимую форму, заточку и руны на клинке. Даже сплав у каждого свой. Нередко у Рыцарей были шлемы, хотя некоторые предпочитали быть без них – техники их боя предполагают большую подвижность бойца, и тяжелые доспехи для них непозволительны. Таким образом, щиты и шлемы считались излишествами. Намного охотнее они использовали наручи и наколенники. А иные обходились и вовсе без брони. Узнать Рыцаря Света было несложно по их светлому короткому плащу с гербом Ордена. Изучая их в дальнейшем, я научился распознавать их по походке, по стану, по жестам, манерам и еще некоторым признакам.
Со времени начала поиска моего Создателя прошло немало времени. Видоизменения со мной уже произошли. Странствуя по свету, собирая знания и слухи о своем роде, я пришел к выводу, что могу вернуть себе человечность, вновь смогу стать смертным. Я загорелся этой идеей и понадеялся, что служители Добра помогут мне, что они не отвергнут кающееся, смиренное чудовище. «Чудовище», так меня называли со времени моего обращения. За помощью я обратился к одному из Рыцарей Света, его я случайно встретил. Я рассказал ему, что со мной произошло за это время. Он же, посочувствовав, назначил мне встречу на следующий день в одном трактире для разрешения ситуации. В назначенный срок, поверив ему, я явился. И ситуация действительно была разрешена. Но, на мое удивление, меня ждал не почтенный целитель-маг, что избавил бы меня от «дара». Я попал в засаду, устроенную этим Рыцарем. Бой был недолгим, меня схватили, заковали в цепи и повезли в их крепость, откуда меня должны были забрать маги для исследований. Еще бы: живой вурдалак – большая редкость в Западном мире.
Из подземелья, где меня держали, где я висел, скованный по рукам и ногам, на цепи без возможности передвигаться, я слышал их голоса. Слышал, как они смеялись надо мной. Слышал их презрение к моему роду. Их разговоры. И все мои иллюзии рассеялись тогда. Я понял: они вовсе не святые и уж точно не добру и справедливости служат. Они – фанатики. Прикрываясь титулами, ложным благородством и бескорыстием, они вероломно исполняют волю своих хозяев. Они маскируют свое невежество догматами Белой башни. При этом многие из них даже не осознают этого. Они слепо верят в свои принципы, хотя по воле хозяев частенько нарушают их, находя оправдания в догмах.
Мне становилось дурно от того, как наивен я был. Но, надо сказать, этот удар отрезвил меня и вывел из мира иллюзий. Хотя, я дорого за это заплатил. За то, чтобы прозреть, я отдал свою свободу. Тогда я негодовал, но сейчас я нисколько об этом не жалею, и даже рад. Но, как бы то ни было, быть цепным зверем я не собирался. Я замыслил побег. Я уже говорил, что отец обучал меня навыкам выживания и многим другим вещам. Я понимал немного в кузнечном деле и знал, как делаются цепи. Будучи скованным я влез по цепи на самый верх, проверяя ее звенья. Все они были крепки. Но потолок, к которому крепилась цепь, был каменный. Времени у меня было много, а главное я был почти сыт, а значит, полон сил. Я уперся в потолок ногами, что было сил, взялся за цепь и стал тянуть. Чтобы выдернуть из потолка крепление мне потребовалось около двух часов. Но я это сделал. С грохотом и звоном шлепнувшись на сырой пол, я быстро встал. Но до свободы было далеко – я все еще был скован. Как бы ни преувеличивали вампирские силы, но эти цепи я бы не порвал. Я призадумался. Крепление в потолке, которое я вырвал было крюковидным, и я попробовал им расковырять замок на ногах. Примерно через час нечеловеческих усилий замок треснул, и я смог ходить. Осталось освободить руки. Это было труднее. Звенья цепи, что сковывала мои руки, были много тоньше и слабее, чем в основной цепи, на которой я был подвешен, но к ней они крепились. И этим я воспользовался. Я закрепил цепь к дверной решетке, так, чтобы мог ее натянуть. Для этого вокруг решетки я обмотал ее несколько раз. Руки мои были крепки – и я стал сильными рывками тянуть цепь на себя. Был жуткий грохот. Казалось, будто решетка сломается прежде, чем поддастся цепь. Но звенья моих наручников не выдержали и от последнего рывка со звоном разлетелись. Теперь, когда движения мои боле не ограничивались мне оставалось только открыть решетку. Мне было странно, что меня никто не слышал. Возможно, это особенности конструкции крепости позволяли мне слышать их, а им не слышать меня. А, может быть, всему виной мой обостренный слух. В любом случае тишина меня не заботила. Я воспользовался тем же способом, что и с цепями на руках – рывками натягивая толстую цепь, я пытался выломать дверь. И это мне удалось. Я выбрался из камеры. Осталось покинуть подземелье и замок. Я мог бы тихо улизнуть от них, но тогда я счел невежливым уйти, не попрощавшись.
Я взял с собой цепь, на которой висел – в умелых руках это грозное оружие. Громко постучав в дверь, что отделяла подземелье от основной части замка, я стал ждать, пока стражники придут проверять, что за шум. Дверь со скрипом отварилась и открывший ее стражник познал на себе ярость чудовища. Тот, что был с ним, не успел опомниться, как был сражен моей рукой. Я стал подниматься выше. В зале пиршеств было полно народу: Рыцари, их ученики, послушники. Но, я не упомянул тебе еще об одном изменении, что произошло со мной. За годы странствий я очень много узнал о своем роде. В том числе и о так называемой магии крови. Это возможность, которой в той или иной степени наделен каждый вампир. Это умение использовать свою чудодейственную кровь для создания иллюзий и самую малость управлять миром вокруг. Усилием воли я вызвал небольшой вихрь, что погасил весь свет. Людишки растерялись, в их сердца закрался страх. Я чувствовал его, но не у всех. Я обратился к ним из мрака, выражая свое презрение к ним, обиду и негодование. Гремя цепями, я постоянно двигался. Поэтому определить во тьме, где я было невозможно. Покончив с болтов ней, поняв, что они напуганы достаточно, я принялся мстить. По одному я стал выуживать их, кого цепью, кого руками. Сперва учеников, затем и Рыцарей. Я очень быстро и громко и жестоко с ними расправился. Как выяснилось, Рыцари были опасны только в открытом бою. Убийце, что скрыт мраком, они не противники. А вот послушников я пощадил. Я зажег свет, чтобы они могли видеть меня и результаты моих действий. Презрев перед ними их хозяев, я велел им убираться с моих глаз и искать себе занятие иного рода. В противном случае я обещал им участь их господ. В ужасе они бросились бежать, а я остался на месте этой бойни, размышляя о том, что делать дальше.
Не дожидаясь приезда мага, я решил покинуть крепость. Но прежде я сложил тела на улице и поджег, согласно обычаю Рыцарей. Хоть я и держал на них обиду и злобу, я понимал, что они действовали согласно Кодексу, следовали предписанию. В тот день на меня снизошло озарение: я понял тогда, что на землях Запада мне больше нечего делать. Я понял, почему не нашел Хозяина здесь. Он ведь был во вражьем войске, а значит жил на Востоке. И еще, я понял, что от своего проклятья мне не избавиться силами Белой магии. А значит: путь мой лежал вновь на восход… еще долго на восход.

Глава 12. По ту сторону Бездны.
Во мраке ночи я продолжал свой путь, размышляя о том, что стану делать, добравшись до края Бездны, ведь, согласно преданию, перейти на другую сторону невозможно. Впрочем, соблазн совершить невозможное придавал мне сил. Не замечая минующих ночей, прибыл на поле великой битвы, последней, как нас заверили Рыцари, битвы Добра со Злом. Дойдя до самого края пылающей, вечно грохочущей огненной расщелины, что разделила пополам наш мир, я огляделся. Земля, представшая моему взору, не была мне знакома. Быть может за минувшие столетия изменился ландшафт, или же я вовсе не ступал здесь прежде. Но запах, что витал здесь я узнал: зола и кровь. Здесь не было солнца и днем, ибо Бездна частенько изрыгала в небо тучи пепла, который со временем осыпался на землю, будто снег. Там, на краю этой огненной пропасти, я вспомнил время тех далеких дней, когда мой клинок разил служителей Зла. Я делал это во имя Добра, чтобы обрести спасение от своего проклятия. Мефис в переводе с шердирского означает «Рожденный убивать». К сожалению своему, хоть я и долго назывался этим именем, свою роль оно играло. Там я наконец-то осознал, почему печаль покойного Саддиба стала мне понятна, и почему ушла моя радость в бою, которого я так жаждал. Все это обрело словесную форму: «Кровь кровью смыть нельзя». Ведь так ли это важно, с какой целью, во имя чего я убиваю? Сущность, природу деяния это не изменяет. Даже, казалось бы, вынужденное убийство с целью защиты себя или ближнего, с целью насыщения, во имя благой идеи является таким же преступлением против жизни, как и убийство для обогащения, во имя мести или славы. И кто бы и как бы деяний подобных не оправдывал, это едва ли утешит убитого и его близких. В конце концов это не утешит Альхари, которая и есть сама Жизнь. Я понял, почему в последствии проникся чувствами Саддиба – потому, что, как и он, я не был воином. Но и солдатом тоже не был я. Убийцей был, есть и, вероятно, буду я. А разница меж мной и воином такая: я не оправдываю злодеяний, не лгу себе и не ввожу других в свои заблуждения. В то же время я редко помогаю кому-то выбраться из собственных. Воину честь мешает убить себе подобного, и потому он мнит противника чудовищем, наполняя сердце ненавистью. Ведь чудовище – зло, а зло убить – необходимость. Убийцы иллюзий не строят, и, чтоб убить, им ненависть не нужна. Своими злодеяниями они нередко гордятся, но никогда, в отличие от воинов, их доблестью не называют.
Сейчас я рассказываю тебе это, уточняя имена и события. Некоторое время назад память моя претерпела ряд изменений. Благодаря им я могу сейчас вспомнить даже события моего детства и детально описать каждый свой поступок, если сильно захочу вспомнить. А вот в то время, о котором я тебе повествую было иначе. Память у меня была как у смертного – ограниченная. Я приобрел необычайное долголетие, мое тело не старилось. Но память смертных, их разум не рассчитаны на столь долгую работу. Естественно, мои собственные стали меня подводить. Моя память напоминала винегрет. Видел винегрет? Ну вот, множество событий, порядка которых я не помнил, значение которых позабыл. Тысячи лиц людей, знакомых мне, но чьих имен не мог я вспомнить. Я помнил свое отношение к ним, порой обрывки разговоров. Но кто они и какую роль играли в моей, жизни я забыл. Мое имя не произносилось так долго, что и его я позабыл, хотя точно помнил его значение. Я смутно мог припомнить, где я побывал и куда держу путь. Само собой речь сейчас идет о событиях давних лет. То же, что со мной происходило в пределах смертной жизни, скажем, десяток, другой лет назад, я помнил, как должно смертному. Поэтому все умозаключения мои тогдашние были сделаны скорее интуитивно, чувственно, за пределами сознания и логики.
Ну, поразмыслил и будет – нужно двигаться дальше. Но как? Ведь по преданию Бездна строго пополам делит мир так, чтобы Зло не могло проникнуть на землю Добра, а Добра – на землю Зла. На помощь мне пришла привычка сомневаться: «А точно ль не осталось лазейки на другую сторону?». И я решил это проверить, пройдя вдоль края Бездны сперва на Север, а затем на Юг. Я очень долго шел. Порой мне приходилось сворачивать с намеченного пути и брести к ближайшему поселению, чтобы насытиться. И вот, после долгого небогатого на происшествия пути на Север я уперся в могучий скалистый хребет. Я отчаялся, но каков же был мой восторг, когда я заметил, что дорогу он преградил не только мне. Бездна не осилила его! Вот она дорога на ту сторону! Правда, теперь передо мною встал вопрос: «А как преодолеть столь могучие высоты?». Но, делать было нечего – я очень хотел на ту сторону, и озарение не заставило себя долго ждать. Скалы были непроходимы для человека, но ведь там жили звери, которые в скалах себя чувствуют много увереннее людей. И такой переход им не в тягость.
Я принял решение влезть и понаблюдать за местными обитателями. Я уже говорил, что успел за время странствий научиться многим вампирским премудростям, в том числе и видоизменять свое тело так, как мне угодно. Хотя процесс этот зачастую был весьма болезненным, он того стоил. Так, обернувшись горным барсом, я менее чем за сутки оказался на Востоке. Обыватели часто интересуются, а куда же девается одежда мага-оборотня. Я отвечаю, что по желанию мага она также изменяется и остается на нем, правда это не всегда видно.
Итак, по горам я пересек Границу. Забавно, но лишь через много лет я узнал, что внутри этих скал был тайный переход, построенный гномами для торговли с гоблинами и темными эльфами. Естественно, это держалось в строжайшей тайне от всех, в особенности от Белой башни, чьих служителей этот факт мог сильно разгневать, а сам переход бдительно охранялся.
Спустившись т приняв человеческий облик, я ступил на сухую выжженную огнем землю. Небо скрывали серные облака, и я не знал, какое сейчас время суток. Все было именно так, как утверждали маги и жрецы: мир Востока – пустыня, разоренная огнем, где в небе нет солнца, а земля дышит пламенем. Воздух был невыносимо жгуч, и по началу мне было очень тяжело дышать. Хотя, такое я уже видел - по ту сторону Бездны. Маги утверждали, что это Восточная злоба расползается и рвется в Западный мир. Они призывали Денессирийских императоров собрать войско и, отыскав способ преодолеть Бездну, нанести Восточной скверне сокрушительный удар. На худой конец они собирались сами возвести переход для воинов Света.
Немного передохнув, я стал двигаться дольше, на восток. Летело время, и огненная пустыня осталась позади. Вместо нее передо мною предстали величественные степи. Никогда такого не видел – до самого горизонта, озаренного приветливыми лучами солнца, простиралась ровная травяная гладь. Ни деревца, ни кустика: гладь. И тишина, которую изредка нарушало шуршание травы. Пробуя на зуб и то и это, я нашел несколько съедобных растений и, набивая брюхо, продолжал путь.
Так, в тишине, я шел еще долго, пока мое внимание не привлек звериный рык где-то вдалеке. Приглядевшись, я увидел впереди маленькое темное пятнышко. Приближаясь оно стало принимать очертания огромного орка, сидящего верхом на варге. Вскоре я заметил, что за всадником несется десяток орков поменьше, которые выкрикивали что-то невнятное.
Приблизившись, зеленокожая мелочь окружила меня, обнажив оружие. Я смог поближе рассмотреть их. Тощие, кривоногие, косорукие, истыканные кольцами, костями, грязные, вонючие и абсолютно лысые, одетые во всякую рвань, защищенные наскоро сделанными кожанками. Чернь везде чернь. А вот тот, что покрупнее был совсем из другого теста. Большой, широкоплечий, покрытый короткой редкой бурой шерстью с поистине королевской черной гривой, заплетенной во множество тонких косичек. Этот орк и в седле держался как должно благородному. На его поясе красовался роскошный широкий длинный меч, острие которого раздваивалось, глядя в разные стороны.
Окружив меня, мелочь, к слову ростом они были чуть пониже меня и сильно сутулились, галдела, как стая голубей во время кормежки. Большой орк неторопливо подъехал и они смолкли. Тот принялся внимательно меня рассматривать и чуть ли не обнюхивать. Но до такой близости дело не дошло. Насмотревшись, он прорычал что-то в мою сторону. Я в свою очередь ответил, что его не понял. У слышав мою речь, он изменился в морде и принялся что-то очень громко мне рычать. По его тону, предположил, что он не очень доволен моим присутствием на этой земле. Рык воплями и писком поддержали мелкие. Мне стало очевидно: «Что-то будет!».
Большой орк рыкнул что-то мелким, и те, угрожая мне оружием, стали приближаться. Один из них, подкравшись сзади, попытался скрутить меня. Не знал бедолага, с чем связался. Едва его рука меня коснулась, как я, высвободившись, схватил его, а затем просил на его соратников. Следующий смельчак попытался ударить меня ятаганом. Я захватил его руку, что позволило мне завладеть его оружием. Этим ятаганом я привел остальных, уже подошедши почти вплотную, в небоеспособное состояние, надрезав их тела во время боя, где следует. Вскоре мелюзга уже валялась на траве, корчась от боли. И настало время общения с их господином – большим орком. Держался он, как показалось мне, по-господски.
Громко фыркнув своими мощными ноздрями, он неторопливо спешился. Рассмотрев его во весь рост, я увидел, что этот орк головы на полторы-две меня выше. Нахмурив лоб, он вынул меч и решительно направился ко мне. Я принял стойку в ответ, занеся ятаган над головой. Он остановился, еще раз оглядел меня, глянул на орков, что были на земле, потом снова на меня. Хмурый лик его покинул, и лукаво улыбнувшись, большой орк спрятал меч за пояс. Недоумевая, я последовал его примеру, надеясь, что битвы можно избежать. Вновь прорычав мне что-то, он протянул ко мне кулак. К слову, он был многократно больше моего. Я вновь последовал его примеру и протянул ему свой. Свирепый некогда, орк посмотрел на меня, как обычно взрослые смотрят, удивляясь речи и поступкам ребенка. Плавно отведя руку назад, он стукнул свой кулак об мой и стал ждать ответа. Ответ не задержался. Он вновь отвел назад руку, ожидая, пока я отведу свою. Это было нужно для одновременного стука. БАЦ! Вот и пообщались. Как позже я узнал, «встреча кулаков» - старинное орочье приветствие. Если конкретнее, что приветствие воинов. Мой новый знакомый сел на варга и жестом велел мне сесть за ним. Он рыкнул что-то своим слугам, и мы помчались навстречу горизонту.
Вскоре впереди показалась черная точка, что со временем обрела черты орочьего поселения, куда мы и держали путь. Уверен, что очень немногим смертным посчастливилось о таких услышать, не говоря уже о том, чтобы побывать там. И поселение чем-то походило на те, в каких жили пустынники. Ничего удивительного: и те и другие ведут кочевой образ жизни. Орки жили в юртах – плотных тканых шатрах, в которых тепло зимой и прохладно летом. Это из-за особенностей ткани и вентиляции юрты, но продолжим о поселении. Жилища орков располагались в несколько кругов, оставляя в центре поселения некоторое подобие площади, места общего сбора общины. Каждая юрта была непохожа на другие размером и росписью. Я не упомянул, но каждая из них была расписана всевозможными узорами и письменами, каких я прежде не видел. Местные удивленно с опаской т радостью поглядывали мне в след. В поселении кипела жизнь. Я слышал, как орки перерыкивались между собой. Пока мы ехали по лагерю, нас радостно встречали орочьи дети, удивленно поглядывая на меня. Мой новый знакомый пользовался у них уважением и восхищением, каким пользуются у людей герои.
У просторной юрты, что располагалась в самом внутреннем круге, он остановил варга, и мы спешились. Он фыркнул и жестом велел мне следовать за ним внутрь. Там из-за занавеса, отделявшего приемную от стальных комнат юрты к нам вышел высокий орк в рогатой шапке на белом меху и в белой меховой накидке с рыжим отливом. Его мой спутник поприветствовал иначе, положив руку на седрце и рыкнув приветствие. Тот ответил ему тем же, и они принялись с ним о чем-то перерыкиваться, а спутник периодически указывал на меня. Вслушиваясь в их речь, я стал различать неясным мне слова, казавшиеся прежде бессмысленным звериным рыком. Хозяин юрты приблизился ко мне и принялся разглядывать, как тот, первый, при встрече. Наглядевшись, он обратился ко мне на довольно старом диалекте Империи: «Ты кто такой есть?». Его голос был такой грубый и низкий, что не узнай я язык, на котором он ко мне обратился, то мог принять его речь за рычание. Когда он задал мне этот вопрос, я впервые за долгие столетия своих странствий задумался об этом. Ведь я так давно не разговаривал с живой душой, что едва не забыл ставшую для меня родной имперскую речь. Но в этом простом вопросе таилась немалая суть. Ведь именно он заставил меня тогда задуматься над тем, а кто же я. Признаться, тогда я не знал, что ему ответить. Подумав немного я, вздохнув, ответил:
- Не помню…
- Я не есть понимаю. Ты есть человек, или нет? – уточнил вопрошавший.
- Когда-то я был им, - безрадостно произнес я.
- Но ты не есть орк и не есть эльф?
- Все верно.
Он снова обратился к первому. Они, похоже, пришли к соглашению, а потом мой спутник покинул юрту. И диалог продолжился:
- Ты есть с гор, что есть на закате? – спросил он у меня.
Я поясню, что закатом орки зовут запад, а восходом – восток. Север – справа от заката, а юг – слева. Если ты не против, я не стану ломать язык, пересказывая весь наш диалог. Если коротко, то я подтвердил, что пришел с гор. Он, наконец, представился. Его звали Ур-гаш. Он был шаманом этого племени. Воин, что привел меня именовался Раг-Харашем. Он был одним из дружинников вождя, а меня нашел во время охоты. Именно так, как ему и приснилось третьего дня. Больше того: шаман рассказал, что во сне этот воин видел, что приход шамана человеческого племени ознаменует скорое объединение Орды. Вновь все орки соберутся вместе и война племен, наконец, закончится. Снова Великий Вождь поведет свой народ к процветанию.
Услышанное для меня было шоком. Уж чего-чего, а такого я никак не ждал. Быть знамением мне еще не приходилось. Я долго пытался объяснить шаману, что я не человек и быть им я не могу. Что я – чудовище, Войною порожденное и проклятое людьми по ту и эту сторону Бездны. Война породила меня и привела сюда. Где появляюсь я – там боль, страдание, смерть. Орк, недоумевая, смотрел на меня. Не мудрено. У орков, народа, что тысячи лет был в рабстве, то, о чем я говорил, было привычным явлением. Они сравнительно людей весьма жестокий народ. Через боль они укрепляют тело. Страданием закаляют дух. А смерть открывает им истину. В мире, который я покинул, такое сочли бы безумием. Но не здесь. Народы Запада стремятся отделиться от этих явлений, стараются исключить их из жизни. Здесь же боль, смерть и страдание – естественная часть жизни.
Орочья вера также отлична от тех, что исповедуют люди и другие Западные народы. Они поклоняются, нет, скорее проявляют уважение земле, ее духу Альхари и духам своих предков. Они верят в неразрывность связи между мирами Живых и Мертвых. Так, жизнь для орка – ступеньки, а сметь – всего лишь шаг. Куда ступеньки ведут решает тот, кто ступает. Они верят в бесконечную цепь звеньев развития души. Это как у бабочек: сперва яйцо, затем личинка, далее куколка, вот только у орков цепь превращений бабочкой не завершается – в свою очередь бабочка превращается во что-то еще и так далее. Видишь ли, в мире Живых пример, точно передающий суть явления развития души найти чрезвычайно сложно. Я даже не уверен в существовании такового.
Шаман многое рассказал мне об орках, об их истории, культуре, а многое я увидел сам. Со времен знаменитого первого Великого Вождя Уг-Риша минули тысячи лет. Его потомки со временем из-за алчности своей разделили Орду на сотни племен, что стали между собой воевать, находя самые разные для этого поводы. Ничего удивительного для их кастового строя, где главенствовали воины. Жизнь орка – это сражение. За что – не имеет значения. Воин должен сражаться, или он – не воин.
Немного подробнее об орочьих кастах. Как я уже упомянал, орки – народ, что сотни сотен лет был в рабстве у Сил Зла. Перечислить всех хозяев я не смогу, ибо знаю лишь последних – Темных Князей. О них я уже говорил. Так вот, еще при рождении оркам определяли их судьбу. Младенцы, что были посильнее, выращивались и воспитывались как воины. Те, что были послабее становились прислужниками. Во времена Уг-Риша были только две касты – Прислужники и Воины. Поскольку жили и воспитывались они в разных условиях и для разных целей, их взгляды на мир существенно различались. К примеру, Воины ведали гордость, а Прислужники нет. Для Воина боль – путь к совершенствованию, а для Прислужника – способ получения удовольствия, во всех смыслах сказанного. За тысячи лет разницы в условиях развития эти касты стали различаться устройством не только души, но и тела.
Так вот, ближе к восстанию Уг-Риша. Воинов с рождения обучали ратному делу, что повлекло за собой развитие у Воинов стратегического мышления. И вот, один очень мудрый Воин по имени Уг-Риш, размышляя, пришел к выводу, что для орков Вечная война не имела никакой пользы – Воинов вместе с их Прислужниками тысячами тысяч отправляли на верную гибель против Сил Добра. И во имя чего? Орк не нашел ответа. Выведав хитростью ответ у Господ, что не чуждо оркам вопреки преданиям, он принял решение освободить свой народ от ига Зла. Тайком организовав верных ему Воинов и их Прислужников, а те пойдут за господами даже в Ад, на восстание, он сорвал военные планы Князей на несколько лет. Ибо для подавления волнений внутри своих земель им пришлось отзывать войска с передовой и без боя сдавать весьма важные позиции врагу. Они отозвали войска, поскольку восстание орков в небольшом княжестве приняло столь угрожающий и массовый размах, что грозило порабощением Князьям.
Начались Орчьи войны, когда одни орки верно служили князьям и убивали своих собратьев, а другие делали то же самое, присоединяясь к Уг-Ришу. Полились реки орочьей крови, а тут еще Силы Добра наступать стали. В общем, после года кровопролитных войн Князья руководствуясь наставлениями Черной Башни подарили свободу всем, кто верен был Уг-Ришу. Ибо эта война себе дороже обходилась. Знали Черные маги, что если продолжатся орочьи войны, Силы Света одержат верх. Как известно, присоединились к Великому Вождю не все.
В свою очередь он повел свой народ на север к неизведанным диким землям, где правили неведомые силы. Еще многие годы после смерти Великого, орки, назвавшиеся Великой Ордой, продолжали свой завоевательский поход на север, пока не дошли до могучих скалистых гор. Одним из заветов Великого Вождя было «Учиться и познавать мир».
Пытливый ум, обретя свободу способен на многое. Так появились Воины Слова, ставшие называться Шаманами. Это они – те, кто познал тайны этого мира. Те, кто видит скрытое, кто умеет общаться с духами, чья воля пронзает плоть. Чье прикосновение лечит. Чье слово направляет. Лишенные представлений о добре и зле они пошли своей дорогой, отличной от воззрений Черной и Белой Башен, отличной от Божественных Догматов, отличной от путей других народов. Когда, много лет спустя после смерти Уг-Риша, Орда раскололась на множество свободных племен, Шаманы отделились, став самостоятельной кастой. В отличие от других орков, они не присягнули на верность ни одному вождю. И никогда не присягнут. Они верны себе, своей вере и своему народу, то есть всем до единого оркам. Они против войн орков с орками, ибо орк орку – брат, а брату на брата меч поднимать не должно. В этих войнах они не принимают ничьей стороны, хотя и лечат воинов своего племени,» ибо брат брата в беде не бросает». Они часто сопровождают вождей во время военных переговоров, являясь гарантией его безопасности. Убить орка в присутствии шамана, а тем более навредить самому шаману – большой грех. Дух такого воина обречен быть запертым в этом мире после смерти. Лишенный облика и плоти он будет вечно скитаться, не зная покоя и отдыха. Если, конечно, кто-то из шаманов ему не поможет.
Шаманы очень многое изменили в жизни орков. Так, например, до прихода шаманов тела павших воинов съедались членами племени. Теперь их тела мумифицируют и хоронят в особых погребальных пещерах, которые таковыми определили шаманы. В пещерах этих для тел усопших проделывались специальные ниши. Как правило, они рассчитывались на всю семью, члены которой со временем хоронились рядом с родственником. Никто не убивал их, не подумай. Но орки – смертны. Семьей мужчины-орка считались его жены и необрученные дети. А дети орков умирали часто: дикие звери, хворь, неосторожность в играх.
Надо сказать, что воины-орки сохранили некоторые дошаманские традиции. К примеру поедание органов противников убитых в схватке. Таким образом, воин отдавал павшему дань уважения, съев соответствующий орган. Восхищаясь зоркостью павшего, он съедал глаза, храбростью – сердце, красноречием – язык, мудростью – мозг. Перечислять можно еще долго. А вот прислужники трупами своих не брезговали. Да и вообще, они не привередливы, выносливы, упорны и верны. Но вот беда – умом-то не наделены почти. С детства учатся терпеть ужасную боль, намеренно увечатся, считаю что это прибавляет сил. Говорят даже на орочьем невнятно, но понимают с полурыка.
Но вернемся во время моего посещения орочьего поселения. Шаман в своей юрте убеждал меня, что я – тот, кто объединит орков вместе и прекратит «братоубийство». На что я ответил, что очень сожалею, но не за тем преодолел Бездну, чтобы объединять орков. Слово за слово и речь зашла об орках и их истории. По сути, я пересказывал его слова, только без запинок, языкокривляния и бесконечных эпитетов и много быстрее, чем говорил он. Впрочем, я так долго не разговаривал с живой душой, а он говорил так неразборчиво, что такой темп был мне в самый раз. Шаман сказал, что на имперском во времена Уг-Риша говорили «злые люди». Теперь это язык шаманов. На нем написаны многие древние людские трактаты о жизни и магии, о целительстве и о военном деле. Ближе к вечеру, когда наш разговор стал подходить к концу, шаман предложил мне остаться на ночь в поселении, а утром будет видно. Прислужники в мгновение ока возвели мне юрту, где я и ночевал. По дороге в новое жилище я размышлял об услышанном, увиденном. «Меня здесь встретили вовсе не так, как было мне привычно» - думал я – «меня не сторонились, как заразы. Здесь все так ново и необычно. Все иначе и как у нас. Но почему-то предчувствие мое встревожено. Впрочем, увиденное дает мне надежду на перемены. В мире Света я был тьмой – возможно, в мире Тьмы я буду светом».

[рожденная_ветром]

[lord_sonik]

utomil

[Швондер]

Асилил только первый абзац...