Форум Wizards World

[Martymyra]

как всегда, гениально!

[Lestra]

Говорят, что осень цвести устала,
Будто б все бульвары – ушли под листья
Как под землю, воду ли, одело,
Под потертый коврик с окрасом лисьим.
Говорят, что выше, чем шпиль высотки
Ничего и нету – ни звезд, ни солнца,
А давай слетаем, давай посмотрим,
Только взглянем мельком и развернемся.
Есть у слова свойство – случаться ложным.
Что терять, ей Богу, двоим отставшим,
Мы сегодня – дети, сегодня – можно,
Вот быть может завтра, мы станем старше
И едва ль друг другу кивнем при встрече,
И забудем крыши сонливым утром.
Вот держи сентябрь, накинь на плечи,
Становиться взрослым – не значит мудрым.

Становиться старше – тянуться выше,
Отмывать на солнце следы и пятна.
Говорят, что в подполе пляшут мыши,
По ночам в подвале мышиный театр –
Нам сегодня можно поверить в это,
Наливай в наперсток мышиный виски:
Как чудесно вышел спектакль в клетке,
Ах, какая прелесть вон та актриска.

Мы вставали ночью – совсем не труся -
В жестяной коробке – почти нелепо -
Разноцветность блесток, стекляшек, бусин,
Вперемешку с солью, дождем и небом
Зарывали в землю, вплетали в кожу,
Белый флаг повыше, идем сдаваться.
Есть у слова свойство – случаться ложным,
Прозвенеть пустышкой – и не сбываться.

[Lestra]

Время взращивало в себе из прошлого настоящее,
(Я лежала на твоем плече, и засыпала, кажется)
Мы берем его в руки, сминаем и прячем в ящики,
Не оставляя себе ни зерна, ни саженца.

Мой тяжелый мед гулко падал каплями,
Становясь секундой, взрастая зеленью,
Все о чем молили, скулили, плакали –
Все придет однажды. Чуть позже времени.
И скажи, что чище, чем не наставшее,
Чем завтра, не обманувшее ожидания?
Мы входим в него такие взрослые, такие старшие,
А выходим чужими, другими, дальними –
Разношерстный выводок, сиротливые,
По углам сидим, покрываясь плесенью,
А с тобой же будто – все больше милая,
А с тобой же будто – бывает весело.
Голубые взвеси и смог бензиновый –
В этой призме мир отдает вольфрамовым.
Мне не нужно сил – пережить бы зиму мне,
Чтобы в сотый раз обрести все заново,
Прорасти как деревце в толще каменной,
Медоносный цвет, окруженный чащею,
Почему так хочется знать заранее,
Что нам завтра выльется в настоящее.
Мы лежим бок о бок, не в силах двинуться,
Ни уйти подальше, ни слиться в целое,
Почему Господь, хоть и звал любимцами,
Все равно держал в поле под прицелами.
Мир сошелся в точке на диске солнечном,
Приминаем снег, становясь коленями.
Время станет старше с приходом полночи,
Мы же станем старше с приходом времени.
Солнце льется медом, струится, капает
На ладони, губы, на складки платьица,
Просочился сок с вересковым запахом,
Мне, наверно, счастье. А солнцу – плачется.

И не нам кичиться своими бедами,
Будет в небе радуга, если дождь пошел.
Я в твое плечо утыкаюсь преданно.
И становится хорошо.

[Lestra]

Когда ты молчишь, а время не застывает
И льется сквозь пальцы густым беспокойным илом,
Мне кажется, вот - живая. Совсем живая.
И, кажется, что любила. Совсем любила.
И, кажется, что-то выше, хранит и учит,
А мы все не внемлем, не слышим, берем, бросаем,
Все лезем на горы, чтоб свергнуть на землю тучи,
А тучи возьмут, и дождями прольются сами.

Вот мой дом. Он шестую весну и открыт и пуст.
Здесь бывали ветра и ветра принесли следы
Твоего обещания «Жди, я вернусь. Вернусь»,
Обещания, слишком жаркого, чтоб остыть,
Чтоб остыть, пробиваться вниз, сквозь листву и дерн,
Чтоб пустить в капилляры кровь и древесный сок,
Но единожды ты обещан и обретен,
И стучишь беспрестанно дробью в больной висок.
Ну же, злись, упивайся страхом, смотри в упор,
Нам еще не дано ни случиться, ни быть как все,
Просыпаться под солнцем на острых макушках гор
И босыми ногами брести по сырой росе.
Нам дано не прожить ни один из подобных дней,
Или нам не дано. Или в нас не нашли зерна.
Но, наверное, было б проще в шестой весне
Никогда о тебе не помнить. Тебя не знать.

Когда ты молчишь, пытаясь смириться с мыслью,
Пытаясь смирить чудовищ, тебя хранящих,
Вдруг вспомнишь о том, как быть сложно святым и чистым.
Но знаешь, куда сложнее быть настоящим.

[Lestra]

Мы почти разучились совсем не касаться огня,
Мы почти разучились без войн и кровавой охоты,
Ты пришпорь же коня и лети, и беги, догоняй,
Но в меня не стреляй, но себе же подобных – не трогай,
Ты весь сжат, как пружина, горяч и текуч, как смола,
Перетянутый нерв – отпустить и пуститься в погоню,
В первобытную ярость, что зрела, росла и звала,
В первозданную силу, что мимо пройдет и не тронет
Лишь меня. Обойдет. А в тебе разразится грозой,
А в тебе воспоет диким рыком забытых чудовищ.
Отпусти из себя вечный зов, птичий свист, волчий вой,
Отпусти, чтобы стоить того, чего все еще стоишь.
Твоя дикая суть, травяная полынная стать,
Истонченная плоть, обожжённая солнцем как глина,
В каждом новом прыжке ты все ближе к тому, чтоб достать,
И вцепиться зубами, и губы окрасить в карминный .
Твои боги – в тебе, твои духи тебя берегут,
В бесконечной войне ты и сам уподобился богу,
Взяв огонь в свои руки.
Ты крепко сжимаешь стрелу.
Но в меня не стреляй. Но не трогай себе же подобных.