Форум Wizards World

[Орзид]

Это подарок одному милому, замечательному, нежному и очень близкому мне человечку!



«Ты там, где свет, а я – где боль,
Где силы нет владеть собой,
Где жизнь – струна, и ей длина – Обрывок сна»

«Береги себя» Город 312.


За окном шел снег. Крупные хлопья кружились в воздухе и оседали на замерзшей земле. Метель белой стеной встала за стеклом и ее протяжное завывание усыпляло. Шел снег. Первый снег.

В комнате было тепло и накурено. Где-то внутри системного блока натужено урчал вентилятор, бормотал модем, гудел монитор. Сегодня не работалось. Он смотрел в окно на белые лапы снега, гладящие стекло и курил, курил, курил. Так и осталась не начатой программа, которую Он обещал написать к послезавтра, остались нетронутыми стопки дискет и дисков, разложенные на столе, даже любимые стратегии не прельщали его. Он ждал. Ждал как тысячи раз. Ждал и курил.

Она всегда приходила, когда шел снег. Вот и сегодня чуть звякнул ключ в замке, скрипнула дверь. Он закрыл глаза и слушал. Он знал каждое ее движение. Вот Она бросила сумочку на кресло, скользнула с ее плеч шуба и осталась лежать на полу, а Она на цыпочках кралась по коридору, чуть касаясь кончиками пальцев обоев. Вот Она проскользнула в комнату и подошла к нему. Ее мягкие ладони, пахнущие розами, легли к нему на глаза, и Она зашептала в ухо: «Угадай кто?». Он молча поймал ее за тонкие запястья и притянул к себе. Их губы встретились, и они растворились друг в друге…

- Ты опять много куришь? Это вредно.
- Да нет, как обычно. Я тебя ждал.
- Опять на работе аврал.
- Понятно. Я скучал.
- Я тоже. Но не могла. Я действительно не могла.
- Я верю. Просто мне тебя очень не хватало.
- Мне тоже. Ты опять пьешь растворимый кофе? Ну, нельзя пить эту гадость! Давай я тебе сварю настоящий.
- Давай.

Она встала с дивана, обнажено прекрасная, и, накинув его рубашку, скользнула в кухню. Он дотянулся до смятой пачки сигарет и чиркнул зажигалкой. Сизый табачный дым повис под потолком. Он курил и слушал, как оживает с ее приходом его дом. Вот зашумел водой кран, заурчал чайник, хлопнула дверца холодильника, щелкнул тостер… Он вслушивался в звуки и курил… А затем пришли запахи. Нежный аромат свежесваренного кофе смешивался с хрустящим запахом жареного хлеба. И тут он понял, что счастлив.

Она забралась в угол дивана под плед и наблюдала, как Он с наслаждением вгрызался в тосты и пил кофе.

- Когда ты начнешь нормально питаться? Язву заработаешь.
- Вот, когда выйдешь за меня замуж, тогда и начну.
- Это мы уже обсуждали.
- Он богаче меня.
- Нет. Он отец ребенка.
- Ты думаешь, я буду плохим отцом?
- Я ничего не думаю.
- Тогда объясни. Почему нет?
- Нет и все.
- Это не ответ.
- Господи! Он надежный. Ты когда выходил на улицу последний раз?
- Позавчера или может раньше.
- Вот и я о том. Ты ведь даже не знаешь, сколько что стоит. Ты не видишь ничего кроме своего компьютера.
- Зато я люблю тебя!
- Он тоже меня любит.
- А ты?
- Что я?
- Кого ты любишь?
- Я? Я не знаю, что такое любовь. Любовь - это просто слово. Пустой набор букв.
- Я тоже пустой набор букв?
- Ты глупый. Мне хорошо с тобой. Очень. Прекрати сейчас же мучить меня глупыми вопросами и люби меня. Просто люби.

И Они любили друг друга. Как умели, отдавали друг другу нежность и ласку. Она шептала ему: «Глупый, какой ты глупый. Мой милый, глупый мальчик». А Он: «Я люблю тебя. Люблю».

Она спала. Ее голова лежала у него на груди, а шелк волос рассыпался по плечу. Ему было щекотно, но Он не двигался, боясь разбудить ее. Он вслушивался в ее мерное дыхание и смотрел, как шагала стрелка по фосфоресцирующему циферблату будильника. В его голове было пусто, а в груди дергалась ноющая боль да, периодически сбиваясь с ритма, билось сердце.

Будильник зазвенел ровно в 6 утра. Он хлопнул по выключателю ладонью и поцеловал ее в щеку.

- Просыпайся, солнышко.
- Когда ты сменишь этот дребезжащий звук? Можно инфаркт получить спросонья.
- Я не буду начинать.
- Вот и правильно. Чур, я первая в ванну! А потом сварю кофе. И не кури натощак.
- Хорошо.

Она на цыпочках пробежала в ванну и там зашуршал душ. А Он потянулся к пачке и вытянул сигарету.

Она стояла у зеркала и наносила макияж. Он курил и рассматривал ее.

- Красивая?
-Очень!
- Глупый ты мой.
- Может останешься?
- С удовольствием, но не могу! Совсем не могу. На работе документов кипу нужно перебрать, на отчет к начальнику в 10 утра. Да и вообще дел по горло.
- Понятно.
- Как смогу, обязательно вырвусь. Как только, так сразу. Обещаю.
- Хорошо. Я буду ждать. Очень ждать.
- Я обязательно вернусь.

Хлопнула дверь, скребнул ключ. Остатки кофейного аромата смешивались с табачным дымом. Он смотрел в потолок, а по телу разливалось чувство безысходности и пустоты. Нужно было вставать и идти в магазин за водкой. Он знал, как бороться с пустотой. За окном голубело безоблачное небо.

Он шагал по улице, меся подошвами ботинок грязь, и думал: «А будет ли завтра снег?».


«3асыпай,
У меня на руках засыпай,
Засыпай
Под пенье дождя...

Далеко,
там, где неба кончается край,
Ты найдешь
Потерянный рай…»

«Потерянный рай» Ария.


За окном шел снег. Белая, холодная крупа падала с неба и укутывала в мягкую шубу дома, машины, людей. Шел снег. Просто шел снег.

Он сидел и смотрел на дверь - черный прямоугольник, обтянутый дерматином. Домом владела тишина. Молчал компьютер, где-то под ворохом дисков остался лежать разряженный сотовый, не нарушал покоя, выдернутый из розетки, телефон. Он сидел, смотрел на дверь и ждал. Ждал стука каблуков по лестнице. Ждал скрежета ключа в дверном замке. Ждал Ее. Ждал. Ждал. Ждал.

Она не пришла.

Она не пришла на вторые сутки. Не пришла в четверг. Не пришла через неделю.

А снег шел. Кружились в воздухе кристаллы, танцуя свой замысловатый танец. Снег шел.

На восьмой день он напился. Напился, как не напивался ни разу в жизни. Он пил сидя в кресле и глядя на дверь. Пил молча. Пил, опрокидывая горькую жидкость в рот из горла бутылки. Пил, иногда закусывая остатками колбасы. Пил, затягиваясь никотином. Пил. Пил. Пил.

Пока не заснул.

А за окном бушевала метель.

Разбудила его трель дверного звонка. Покосившееся, съежившееся, шероховатое пятно черного цвета вибрировало в такт дребезжащего звука.

Он с трудом встал из кресла и, шатаясь, побрел на вгрызающуюся в его мозг черноту. Замок поддался с третьего раза. Дальше он помнил смутно. Какой-то гладко выбритый мужчина говорил ему о чем-то и укоризненно смотрел на него, немигающими, карими фонарями глаз из-под очков. Как в тумане всплывали откуда-то издалека слова: « Компания, нужен начальник отдела, вы нам подходите, нам известно о ваших работах, стабильный высокий заработок, карьерный рост». Он кивал в такт вылетающих в него слов, облокотившись на изогнувшийся косяк, и пытался стоять прямо. Потом в его руках оказался прямоугольник визитки и говоривший исчез, оставив после себя запах дорогого одеколона. Он стоял и кивал еще минут десять, потом хлопнул дверью, развернулся, поскользнулся и упал. Потом его рвало. Он задыхался, но спазмы скручивали его тело в спираль. Потом он снова заснул.

Разум возвращался в его тело одновременно с болью. В голове пылал раскаленный гвоздь, во рту не двигался распухший язык, мышцы тупо ныли, тошнило. Он попытался сглотнуть, слюны не было. Вокруг остро пахло кислым и прогорклым.

Он на четвереньках дополз до ванны и, в одежде, перевалился через край эмалированного бортика. Струя воды ударила в лицо и его вырвало.

Когда желудок успокоился он минут сорок сидел под душем и наслаждался ощущением, стекающих капель воды. Затем разделся и даже нашел в себе силы почистить зубы. Мокрый, оставляя следы на линолеуме, Он вышел в коридор и от вида лужи желчи с непереваренными кусками колбасы у порога его вновь стало подташнивать. Стиснув зубы, дошел до окна в кухни распахнул его настежь. Морозный ветер хлестнул по влажному обнаженному телу, выбивая из головы и мышц боль. Он стоял, втягивая сквозь зубы льдистый воздух, пока тошнота не отступила. Ему было холодно и спокойно. Он знал, что начиналась новая жизнь.

Часа полтора он наводил порядок в доме. С отвращением на три раза вымыл пол у входной двери, выбросил пустые бутылки и окурки. Затем открыл все окна в доме, включил магнитофон и под холодные ручейки сквозняка вперемешку с хрипотцой Визбора разобрал недельные залежи посуды.

Наконец он решился закурить. Никотин ворвался в легкие и отозвался дерущим горло кашлем. Вкус табачного дыма окончательно вернул ему ощущение жизни.

Пришла пора начинать все заново.

На улице мела поземка, куда-то торопились закутанные в шарфы люди, гудели автомобили. Он без цели шагал вдоль, сверкающих огнями, вечерних витрин магазинов и терялся от ощущения суеты и движения. Трели сигнализаций перекликались со звонками сотовых телефонов, шуршанием шин и щелканьем дверей. Ему было хорошо.

На набережной было пусто. Река еще не успела покрыться коркой льда и холодные серые волны вперемежку со снежным крошевом неспешно катились в вечернюю темноту. Он стоял, упершись грудью в парапет, наблюдал за неспешным течением воды и курил. В голове было пусто. Пустота наполняла его, и он скользил за перекатами реки в неведомую даль. Полчаса назад он решился и хлебнул из фляжки коньяку. Алкоголь не вызвал неприятных ощущений, а прокатившись за грудиной, упал в желудок и теплыми волнами разошелся по всему телу. Было спокойно и хорошо.

Что его заставило повернуться и разглядеть в сумерках на лавочке одинокий силуэт, он так никогда и понял. Да и разве это было важно.

Она сидела, съежившись, и уже даже не плакала, а только всхлипывала. Худенькие плечики вздрагивали, а на щеках застыли черные дорожки размазанной туши. Ее била мелкая дрожь замерзшего человека. Черная тень на фоне белого, только выпавшего, снега. Странная картина…

Зачем он пошел туда? Под голые ветки, замерзших кустов, на облезлую, выцветшую лавочку, в темноту…

Он присел на край.

Она всхлипывала.

- Замерзла?

Замок на куртке разошелся легко, как некогда. Рукава мелькнули, как крылья. Куртка легла на хрупкие плечи, укутав дрожащее тело, словно в мантию. Она подняла дрожащие глаза, влага замерзла, лед застыл на ресницах.

- Зачем?

Он улыбнулся и поплотнее запахнул края.

- Глупая. Простынешь.
- Ну и пусть.
- Никаких ну и пусть. Грейся.
- Не хочу. Хочу замерзнуть, - она вновь начала всхлипывать, слез уже не было.

Он присел перед ней на корточки и заглянул в замерзшие глаза. Среди голубизны радужки плавали отсветы тусклых, далеких фонарей. Длинные, пушистые ресницы в каплях льда дрожали.

- Глупая. Очень глупая девочка. Зачем тебе замерзать?
- Я хочу умереть.
- Даже так. В смерти нет ничего хорошего.
- А что хорошего в жизни?

Он стянул перчатки и поймал ее холодные ладони.

- В жизни много хорошего. Давай-ка успокоимся. Сейчас согреешься. Сейчас глотнем коньяка, и будет тепло.
- Мне нельзя.
- Можно. И даже нужно.
- Нельзя, - Она тряхнула головой, и волосы с проседью снега рассыпались по плечам, - Я беременна.

Он втянул холод сквозь зубы и поплотнее обхватил ее ладони, отдавая тепло озябшему телу.

- Рассказывай.
- Зачем вам это нужно?
- Мне нужно.

И она заговорила. Сначала тихо, вполголоса, а потом все быстрее, взахлеб, отдавая боль незнакомому ей человеку.

Она поступила в институт без экзаменов, по результатам олимпиады. Приехав в большой и шумный город из деревни, она держалась особняком, потому что никак не могла привыкнуть к скорости жизни. Близких подруг не завела, родственники остались на родине. Училась хорошо. Мечтала найти работу. А потом появился он. И все рухнуло. Он был из богатой семьи, со вкусом одевался, ездил на красивой белой машине, и по нему сохла большая часть девчонок с потока. Но он выбрал ее. За что она так и не смогла сказать. И она пропала. Она просыпалась и засыпала с мыслями о нем. Начались проблемы с учебой. Но она не обращала внимания. Был только он. Он стал ее первым мужчиной. А потом… Потом у нее вовремя не пришли месячные. Потом был тест на беременность и предательские две полоски. Она пришла к нему. А он только улыбнулся и сказал, что бы она делала аборт, и что вообще ему все равно, раз залетела пусть сама и выбирается. Когда она уходила, он уже в спину ей сказал, чтобы она не подходила к нему больше, дуры не в его вкусе. Она проплакала всю ночь. На следующий день ее вызвали в деканат, за неуспеваемость и систематические прогулы ее не выпустили на сессию и значит, автоматически исключили из института. Она пришла на набережную и просидела здесь не помнит сколько. Она хочет умереть.

Он улыбнулся ей и провел рукой по заснеженным волосам.

- Пойдем. Домой отвезу.
- У меня нет дома. Меня из общаги выселили.

Он все решил за одно мгновенье, за один удар сердца. Замерзать здесь ее одну он не оставит не за что. Он глотнул коньяка и достал носовой платок. Вытер черные подтеки туши на щеках.

- У тебя вещи где?
- У девчонок пока.
- Завтра заберем. Поехали греться.
- Куда?
- Куда? – он нежно прикоснулся губами к ее ладоням, - Домой.

Мерный шаг часов завораживал. Стрелки неспешно кружились по циферблату, отмеряя секунды, минуты, часы. Тишина и шелест секунд.

Он сидел на ковре посредине комнаты и с наслаждением разглядывал спящее чудо. После горячего душа и большущей чашки чая она свернулась калачиком в углу дивана и заснула. Он накрыл ее пледом, а сам сел на пол и стал просто смотреть. Жутко хотелось курить, но он сам себе сделал запрет на никотин в доме и пока она, запершись в ванной, приводила себя в порядок, первый раз за черт знает сколько лет, курил на лестничной клетке. А теперь под мерный ход часов смотрел сквозь серую мглу на ту, что ждал всю жизнь. И дождался.

Она была прекрасна.

Он смотрел на нее и думал, как можно сказать о ее красоте, но все в его голове перемешалось, и нужные слова не приходили.

Он смотрел на нее и уже знал точно, что никогда и никуда ее не отпустит.

Он смотрел на нее и теребил в руках белый прямоугольник визитки. Он знал точно, что завтра утром наберет телефон и согласится на любое предложение. Ему предстояло жить для двоих, уже самых близких людей на свете.

Он смотрел на нее и знал точно, что больше никогда не будет ждать снег.

[Konper]

Банальная жизненная ситуация изложена живо и чувственно. Мне этот этюд понравился. Очень хорошее начало для социально-бытового романа. Впрочем и как миниатюра это произведение вполне смотрится. На недостатки указывать не буду. Найдешь их со временем сам. Кроме того, то что для меня может быть недостатками, для других читателей будет изюминкой. Успехов.)