Форум Wizards World

[Trampo]

Зачем пытаться что-то делать, когда уже все сделано? Корабль давно уплыл вослед его грезам, унося за собой шлейф тихим воспоминаний, что все реже и реже пугали его своим ненавязчивым шорохом. А ему мерещатся поющие доски под ногами, едкий, хорошенько просоленный канат в его обветренных руках. Обветренных тем самым ветром, что из последних сил стремится обвалить его силуэт к палубе и победно пронестись над ним, но может лишь распугать волосы. Солнце, словно шлюха ждущая его с корабля, по деловому развратно обнажило себя и, сбросив покров облака, тянет к нему свои лучи-руки, ревниво высушивая соленые капли. Команда ворчливой суетой натягивает паруса и еле успевает натянуть канаты под резким порывом оскорбленного моей устойчивостью ветра.
Я смеюсь, просто оттого, что мне хорошо и испуганные непривычным звуком крысы отворачиваются от меня и делают вид, что меня здесь нет. Если бы я заржал во все горло пьяным гоготом - десятки глоток подержали бы меня, пару цепких взглядов накинулось на толщину моих карманов, и несколько развязных рук, подхватив под локти, потащили бы меня в кабак. На закат лежит моя дорога. Туда куда скатывается от усталости солнце, что каждый день с такой жаждой свершения вскарабкивается вверх, но каждый раз не рассчитывает свои силы. Небесный Сизиф, который так и не понял, что у его холма нет вершины, и сразу после подъема начинается спуск. На мой закат, который начался с того момента, как я сошел на берег в последний раз. А раньше я гордо восклицал: “Я умру в море! Молодым умру!” - лжец. Мелкий врунишка, который выходит по вечерам за хлебом, потрясти седыми патлами над морем и, опоздав на несколько минут домой, оправдывается перед женой своим ревматизмом - а той все равно.
Эти оправдания нужны не ей, а мне - почувствовать, поверить, что он кому-то нужен и хотя бы одна ворчливая дама его пока ждет. А какой ты была! Ворох твоих рыжих волос плеснувших мне в лицо, жалкая, по сравнению с твоим темным взглядом, сталь… у моего горла и подлость души, насадившей тебя на стилет. Ты была слишком гордой и честной, тебя, а не меня следовало назвать последним романтиком пиратов. Я солгал один раз, ты ни разу, но эта ложь дала мне тебя и я ни о чем не жалею. Ты осталась на берегу растить моих сыновей, ставших торгашами и наворовавших в сотни раз больше меня. Не ты осталось, а я тебя посадил в твою клетку земли и запер за тобой дверь, выкинув ключ в море, чтобы твои любимые просторы и стали замком на твоих цепях. Ты больше ни разу не стояла на палубе. Я боялся за тебя, не верил, что ты способна жить морем, что тебе тоже сладко звук сабли пролетающей над головой и самое сочное мясо не заменит тебе кусок солонины, скрипящий на зубах. Я не поверил, а ты дождалась своего час и посадила меня на якорную цепь, прицепив ее к столетнему дубу, и никакая сила не могла меня отдалить от тебя и снова спустить на воду, а потом стало слишком поздно, слишком устало -- лениво.
Передо мной юное море, приглашающее грохочет о берег так, что вздрагивает земля. Этот рокот, который слышен лишь на берегу. А на море ты сам часть этого рокота и вместе с ним успокаивается сердце, отдаляясь от берега. На берегу никого нет. Прохожу по длинному чалому пирсу и спускаю себя на воду. Мои ноги крепко стоят на палубе, и команда шумит за плечами. В протертых руках отполированный штурвал и ветер развивает седые локоны, которые наливаются силой и темнеют с каждым мгновением. Тусклые глаза обретаю былую, морскую глубину и в них снова отдаются волны. Крепкие смуглые руки направляют корабль навстречу заходящему солнцу, и вдруг лопается под ногами корсара призрачная доска и он падет в заждавшиеся море. На его лице счастливая улыбка человека сдержавшего свое слово: “Я умру в море! Молодым умру!”.
Лжец. Волны выгоняют его на каменистый берег и сгорбленный, промокший старик быстрее спешит домой и думает о том, как он будет оправдываться перед своей старухой.